Махно и его время. О Великой революции и Гражданской войне 1917-1922 гг. в России и на Украине - Александр Шубин Страница 9

Махно добился представительства Гуляйпольского совета на губернском съезде, хотя его совет и не был уездным, «заявив свой протест против того, что губернский съезд не собирает непосредственно с мест крестьянских и рабочих делегатов…» [38] Если бы на губернские съезды действительно собирались представители всех местных советов, это сделало бы съезды ещё более громоздкими и неработоспособными. Но Махно исходил из того, что губернский уровень должен получать от местного самоуправления минимум политических полномочий, и потому его работоспособность не столь важна. Здесь можно установить нужные контакты, да и ехать домой. Там, на местах, должна быть вся власть.

Рост влияния Гуляйпольского совета в регионе ставил перед его лидерами новые задачи — делить землю. Посещавшие Гуляйполе в мае делегации окрестных и далёких сёл задавали прежде всего один вопрос: как быть с землёй. Придя к власти, махновцы захватили земельные документы и провели учёт земель (разительный контраст с крестьянскими движениями предыдущих эпох, когда крестьяне жгли земельные документы). Крестьянство стремилось «по уму» поделить земли помещиков и кулаков. Это требование Махно ставит на первых съездах советов района, прошедших в Гуляйполе в 1917 г. Предложение анархо-коммунистов объединиться при этом в коммуны успеха не имело. Аграрная программа движения предполагала ликвидацию собственности помещиков и кулаков «на землю и на те роскошные усадьбы, которые они своим трудом не могут обслужить» [39]. За помещиками и кулаками сохранялось право хозяйствования, но только своим трудом. Значительная часть зажиточных крестьян была вынуждена согласиться с требованиями махновцев, так как не могла оказать сопротивление. «А что сделали с теми хозяевами, которые революции не «сдались»? — интересуется автор «художественного исследования» В. Голованов. — Мы не знаем и лишь можем предполагать, памятуя о крутых нравах времени» [40]. Похоже, ситуация была не столь мрачной. Не стоит путать 1917 г. с 1919-м. В дальнейшем на авансцене событий продолжают действовать хуторяне и зажиточные колонисты — хорошо вооружённые и готовые не только к обороне, но и к нападениям на крестьян. Махно установил контроль над частью хуторов, но с другой частью справиться не смог и предпочёл договориться. Разжигать жестокую вендетту в своём районе в этот период он не собирался.

Уже с июня крестьяне прекратили вносить арендную плату, нарушая тем самым указания правительственных чиновников. Но немедленно провести аграрные преобразования не удалось. Сначала их задержал острый конфликт с уездным комиссаром Временного правительства Михно, затем — сбор урожая. Чтобы не нарушать производственный процесс, крестьяне отложили основные преобразования до весны. В августе Махно, прикинув размеры передела, всё же провёл уничтожение земельных документов. Но пока землю делить не стали, чтобы не нарушить ход уборки: «на сей раз ограничились лишь тем, что за аренду помещикам не платили денег, взяли землю в ведение земельных комитетов, а над живым и мёртвым инвентарём до весны поставили своих сторожей в лице заведующих, чтобы помещики не распродали его» [41]. Почти то же самое предлагал лидер Партии эсеров, «мужицкий» министр земледелия В. Чернов. Но он не смог «продавить» свою реформу, а махновский Совет провёл её. Уже эта реформа быстро дала результат — крестьяне работали на бывших помещичьих землях не за страх, а за совесть, собрав самый большой урожай в губернии [42].

И Махно пошёл дальше. 25 сентября съезд Советов и крестьянских организаций в Гуляйполе провозгласил конфискацию помещичьих земель и передачу их в общественную собственность. Так Махно решил «вопрос о земле» до всяких Декретов и Законов Учредительного собрания.

То, что Махно, уже установивший в районе власть Совета, мог делать, согласуясь с настроениями крестьян и рабочих, в Петрограде было предметом сложной многосторонней борьбы.

Министр земледелия Чернов пытался предотвратить распродажу помещичьих земель до основной аграрной реформы, которую по планам эсеров должно было провести Учредительное собрание. Пока ждали созыва всероссийского парламента, помещики пытались «скидывать» земельные излишки, чтобы как можно меньше земель попало под передел. В. Чернов планировал приостановку «земельных сделок, посредством которых у народной власти может утечь между пальцев тот земельный фонд, за счёт которого может быть увеличено трудовое землепользование, и переход частной земли на учёт земельных комитетов, призванных на местах участвовать в создании нового земельного режима» [43]. Именно это первым делом предпринял Махно при подготовке более радикальной земельной реформы. Чернову это не дали сделать кадеты — либеральные коллеги по правительству, сторонники неприкосновенности частной собственности. Стоит ли оставаться в одном правительстве с такими коллегами. А с кем тогда? Может быть, попробовать в качестве младших партнёров большевиков, влияние которых растёт, а лозунги — лишь радикальное и грубоватое выражение программы эсеров и социал-демократов?

Идея власти советов уже не казалась такой наивной, как в апреле 1917 г., потому что советы быстро развивались. Они превратились в хорошо организованные представительные органы, тесно связанные с предприятиями и военными частями, реально решали вопросы социально-экономической жизни. Интеллигенты-социалисты наладили документооборот и поддерживали основы демократической процедуры в советах. Пока не прошли всеобщие выборы, советы вполне могли играть роль представительных органов и придать устойчивость, дополнительную опору демократической власти. В конструктивной атмосфере прошли первые съезды крестьянских, рабочих и солдатских депутатов. Несмотря на то, что съезды не представляли всего населения, они несомненно опирались на большинство активного населения страны. То же самое можно сказать и о парламенте. Это естественно наводило на мысль о возможности превращения Съезда во временный революционный парламент, который мог выполнять функции законодательного и контрольного органа вплоть до созыва Учредительного собрания. Это позволило бы начать социальные реформы, которых все ждали, восстановить обратную связь между правительственной верхушкой и широкими слоями населения. Пока такая связь поддерживалась только через партии, конфликтовавшие между собой. В случае передачи власти советским структурам удалось бы получить опору для правительства в лице более широких слоёв населения, в том числе и радикальных масс, которые шли за анархистами и большевиками. Так что летом 1917 г. значительная часть социалистов стала понимать, что Ленин-то был не так уж и не прав, предлагая передать власть советам.