Артур Артузов. Ас разведки и контр-шпионажа - Юрий Ленчевский Страница 9

В начале августа последовали новые аресты: в руках Петроградских контрразведчиков оказались барон Штромберг, князья Андронников, Оболенский и другие. Все они входили в «Национальный центр» Петрограда. У них был найден отчет московского отделения Центра. Но прямое свидетельство, что в Москве действует такая контрреволюционная организация, было получено чуть позже — в конце июля.

В Вятской губернии милиция задержала подозрительного человека, назвавшегося Николаем Карасенко, в мешке у которого обнаружили… миллион рублей. Задержанный оказался офицером разведывательного отдела штаба Колчака Николаем Крашенинниковым. Деньги он вез для московского отделения «Национального центра». (В общей сложности разными путями и в разное время для нужд «Национального центра» намечалось переправить 25 миллионов рублей.) Арестованный вместе с деньгами был препровожден в Москву. Из тюрьмы Крашенинников пытался передать на волю две записки, которые были перехвачены.

В одной из них он сообщал: «Я спутник Василия Васильевича, арестован и нахожусь здесь…». Во второй — просил заготовить ему документы и сообщить, «не арестован ли ННЩ?» [7].

Естественно, контрразведчики должны были выяснить, кто скрывается за этими инициалами.

Из обширной информации, полученной от Менжинского, Артузов понял, что в Москве действует законспирированная контрреволюционная организация, чрезвычайно опасная. Его осенила догадка: только ли с Юденичем она связана напрямую? Не на связь ли с «Национальным центром» шел захваченный в Вятской губернии колчаковский курьер? У него нашли таинственные листочки, похоже, с шифрованным текстом. Ими уже занимался старый специалист по шифрам, много лет прослуживший в соответствующем отделе старого Генштаба. Удастся ли ему достаточно быстро разгадать шифровку? Шифровку разгадали. Из нее следовало, что Туле угрожает не Колчак, а Деникин. Выходит, заговорщики в Москве по приказу, полученному через колчаковского курьера, должны были оказать своей подрывной деятельностью, вплоть до восстания, содействие Деникину. Но кому адресован этот приказ? Курьер, помнится, на допросе говорил, что зашифрованный листок должен передать Коке. Арест помешал ему доставить приказ адресату, точнее, адресат должен найти его сам в условленном месте. Теперь там — чекистская засада. Но пока от нее не поступало никаких известий. Адресат не объявлялся.

Менжинский сказал Артузову: «Деникин до зимы торопится взять Москву. Уже и "Приказ № 1", и "Воззвание к населению Москвы" подготовил. По данным, которыми я располагаю, мятеж против советской власти может разразиться в ближайшие недели. Мы должны упредить врага».

К Артузову стекались многие данные, относящиеся к «Национальному центру». Хоть они и были весьма разрозненными, но даже по ним можно было представить масштабы и цели заговора, а также тех, кто стоял во главе его. Прежде всего это загадочный ННЩ.

На допросе, проведенном членом коллегии ВЧК Варлаамом Александровичем Аванесовым, Крашенинников показал, что деньги он вез для нужд «Национального центра» и должен был передать неизвестному ему ННЩ и что в ближайшее время этому Центру от Колчака будут переправлены новые миллионы.

Таким образом, в руках ВЧК оказались три нити: расшифрованная инструкция Деникина о приблизительных сроках восстания, подтвержденная Крашенинниковым версия, что в Москве существует разветвленная контрреволюционная организация «Национальный центр», наконец, допущение, что один из ее руководителей — некий ННЩ.

Одна учительница пришла к Дзержинскому и поделилась с ним подозрениями в отношении директора школы номер 76 — некоего Алферова Алексея Даниловича. Дзержинский дал распоряжение понаблюдать за Алферовым. Вскоре поступили сведения, что директор школы ведет странный образ жизни и на его квартире собираются подозрительные люди — и штатские, и военные. Он поддерживает связи с бывшим крупным деятелем партии кадетов и депутатом Государственной Думы Николаем Николаевичем Щепкиным, лояльность которого к советской власти была весьма сомнительна.

Артузову пришла на ум мысль сопоставить псевдоним Кока с именем Николай. А ННЩ? Не начальные ли это буквы имени, отчества и фамилии? Если так, то ННЩ, выходит, Николай Николаевич Щепкин?

Догадка подтвердилась: Крашенинников, после того как его записки, отправленные из тюрьмы через подкупленного караульного, оказались в Особом отделе, признался, что он пытался наладить связь именно с Щепкиным, которому раньше уже был доставлен миллион рублей от Колчака другим курьером.

Следовало немедленно арестовать Щепкина. Руководить арестом Щепкина поручили заместителю начальника Особого отдела Ивану Петровичу Павлуновскому. Тем не менее Дзержинский решил лично участвовать в операции. Ленин, получив накануне доклад Павлуновского по делу «Национального центра», написал Дзержинскому: «…На эту операцию… надо обратить сугубое внимание. Быстро и энергично, и пошире надо захватить» [8].

Арест Щепкина и обыск в его квартире стали кульминацией в разгроме «Национального центра». Кроме «Национального центра» в Москве существовали еще две крупные контрреволюционные организации: Союз возрождения России и Совет общественных деятелей. Они-то и объединились в Тактическом центре. Программа Тактического центра носила компромиссный характер. Но все входящие в него организации стремились к тому, чтобы на данном этапе в России установить единоличную власть военного диктата для наведения в стране «порядка» и разрешения всех экономических и социальных проблем на основе восстановления священного права частной собственности.

В Тактический центр входили: от Союза возрождения России — бывший редактор журнала «Голос минувшего» профессор С. П. Мельгунов, от Союза общественных деятелей — бывшие товарищи (заместители) министра внутренних дел Д. М. Щепкин и С. М. Леонтьев, от «Национального центра»— Н. Н. Щепкин, О. П. Герасимов и князь С. Е. Трубецкой.

При Тактическом центре была образована особая военная комиссия для связи с подпольными военными группами, которые контрразведчикам еще предстояло раскрыть, причем в кратчайшие сроки.

В области внешней политики программа Тактического центра была проста: не допускать никаких соглашений иностранных держав с РСФСР, просить Атланту оказать материальную и вооруженную помощь белым армиям.

Во время обыска у Щепкина чекисты нашли в тайнике обыкновенную консервную банку. Банку вскрыли, внутри — тонко скрученные листочки, плотные картонки. Артузов быстро просмотрел узенькие полоски бумаги, исписанные мелким почерком. Один из листочков Артузов положил перед Дзержинским:

— Прочтите, Феликс Эдмундович.

Дзержинский взял листок, и брови его гневно сдвинулись, обозначив у переносья глубокую, словно шрам, морщину.

— Что ж, товарищ Артузов, все ясно. Оформляйте протокол. Щепкина — арестовать.

Председатель ВЧК рывком запахнул длинную кавалерийскую шинель и, не взглянув на затрясшегося домовладельца, вышел из кабинета.