Шаман - Ной Гордон Страница 92

Живая изгородь надежно удерживала овец внутри, защищала от проникновения волков и койотов снаружи. Забор, который полностью отвечал этим требованиям, вырастал в течение трех лет. Но Роб Джей начал высаживать колючую ограду с момента создания фермы, и, когда Шаман высадил новые кусты, он целыми днями стоял на лестнице, обрезая уже выросшие. Закончив это дело, принялся убирать с земли валуны, собирать хворост, ставить сваи, выкорчевывать пни на границе с лесом.

Его руки были поцарапаны шипами, на ладонях образовались мозоли. Поначалу мышцы сильно болели, но постепенно адаптировались к нагрузкам и окрепли. По ночам ему снились эротические сны. Иногда он не мог вспомнить, что ему снилось, или забывал приснившихся ему женщин, но несколько раз, проснувшись, он четко помнил, что ему снилась Рэйчел. По крайней мере однажды героиней его сна была Маква, и это смутило и напугало его. Он отчаянно, но напрасно старался уничтожить улики прежде, чем простыню бросят в корзину с грязным бельем, ожидающим кипячения.

В течение многих лет он видел Рэйчел каждый день, а теперь они встречались крайне редко. Одним воскресным днем он пришел к ней домой, но на стук вышла ее мать.

— Рэйчел занята и не может с тобой разговаривать. Я передам ей привет от тебя, Роб Джей, — любезно сказала Лилиан.

Иногда субботним вечером, когда их семьи собирались, чтобы поиграть на музыкальных инструментах и пообщаться, ему удавалось сесть рядом с Рэйчел и поговорить о школе. Он скучал по своим урокам арифметики и расспрашивал ее об учениках, помогал составлять планы дальнейших уроков. Но она почему-то чувствовала себя очень неловко. Излучаемые ею тепло и свет погасли, как огонь, в который подбросили слишком много дров. Когда он предложил ей пойти погулять, ему показалось, что присутствовавшие в комнате взрослые напряженно ожидают ее ответа. Она сказала: «Нет, я не хочу идти прямо сейчас, но спасибо, Шаман». Родители явно вздохнули с облегчением и расслабились, услышав ее отказ.

Мать и отец объяснили Рэйчел ситуацию, с пониманием говоря о безумном увлечении юноши и четко заявляя, что именно на ней лежит ответственность за то, чтобы никоим образом не подпитывать его иллюзии. Однако сделать это оказалось очень тяжело. Шаман был ее другом, и она скучала по нему. Она волновалась о его будущем, но стояла на краю собственной пропасти, и попытки заглянуть в ее темные глубины вызывали у нее ужасное беспокойство и страх.

Рэйчел должна была догадаться, что безумное увлечение Шамана станет катализатором перемен, но с таким упрямством закрывала глаза на свое будущее, что когда Иоганн К. Регенсберг приехал на выходные в гости к ее родителям, она сначала восприняла его как друга отца. Это был среднего роста толстоватый приветливый мужчина лет сорока, который с уважением именовал хозяина дома «мистер Гайгер», себя же попросил называть просто — Джо. У него было приятное лицо, обрамленное короткой бородкой, но внимание собеседника всегда привлекали его живые, немного косящие синие глаза, глубокомысленно глядящие на мир из-за очков в металлической оправе. Редеющие каштановые волосы росли в основном на самой макушке, что позволило Лилиан позже описать его друзьям как обладателя «высокого лба».

Джо Регенсберг появился на ферме в пятницу, задолго до начала традиционного субботнего обеда. Вечер и весь следующий день он провел, разделяя досуг с семейством Гайгеров. В субботу утром они с Джейсоном почитали Тору, уделив особое внимание Книге Левит. Пообедав холодными закусками, он осмотрел амбар и аптеку, а затем, несмотря на пасмурный день, пошел взглянуть на поля, которые засеют весной.

Гайгеры закончили день отдыха ужином, во время которого подали чолнт — блюдо, содержащее бобы, мясо, перловую крупу и чернослив, оно медленно готовится на горячих углях с предыдущего дня, потому что евреям запрещено разжигать огонь во время Шаббата. Позже пришло время музыки: Джейсон сыграл часть скрипичной сонаты Бетховена, уступив оставшуюся часть Рэйчел, которая любила играть последние такты, — а гость наблюдал за происходящим с очевидным удовольствием. В конце вечера Джо Регенсберг открыл свой огромный гобеленовый чемодан и достал оттуда подарки: для Лилиан — набор противней для выпечки, изготовленный на его собственной фабрике в Чикаго; для Джея — бутылку прекрасного старого бренди; а для Рэйчел — книгу «Посмертные записки Пиквикского клуба».

Она заметила, что для ее братьев он никаких подарков не привез. Тут же стала понятна цель его визита, и ее охватили ужас и растерянность. Омертвевшими губами она поблагодарила его, заметив, что ей нравится творчество мистера Диккенса, но к настоящему времени она прочитала только «Николаса Никлби».

— «Посмертные записки Пиквикского клуба» — мое самое любимое произведение, — сообщил он. — Мы непременно должны обсудить его, когда вы его прочитаете.

Ни один честный человек не назвал бы его красавцем, но лицо у него было умное. И она признала, что книга, пожалуй, наиболее уместный подарок, который деликатный мужчина вручил бы женщине в данных обстоятельствах.

— Я подумал, что это подходящий подарок для учительницы, — добавил он, словно мог прочитать ее мысли. Одежда на нем сидела лучше, чем на знакомых ей мужчинах; наверное, ее просто лучше сшили. Когда он улыбался, в уголках глаз разбегались лучики морщин.

Незадолго до описываемых событий Джейсон написал письмо Бенджамину Шёнбергу, шадхену в Пеории, и для страховки отправил аналогичное письмо свахе по имени Соломон Розен в Чикаго, где число евреев неуклонно росло. Ответ Шёнберга был весьма цветист: он заявлял, что у него есть много молодых людей, из которых получатся замечательные женихи, и Гайгеры могут познакомиться с ними, когда приедут в Пеорию на Святые дни. Соломон Розен не стал сидеть сложа руки. Иоганн Регенсберг был одним из его лучших потенциальных женихов. Когда Регенсберг упомянул, что собирается поехать в западную часть Иллинойса, чтобы посетить магазины, торгующие его товарами, включая несколько магазинов в Рок-Айленде и Давенпорте, Соломон Розен немедленно устроил знакомство.

Спустя несколько недель после посещения от мистера Розена пришло еще одно письмо. Рэйчел произвела на Иоганна Регенсберга весьма благоприятное впечатление. Мистер Розен сообщал им, что у семьи Регенсберга ичез — прекрасная родословная, его предки в течение многих поколений служили нуждам общины. В письме указывалось, что среди предков мистера Регенсберга были учителя и библеисты, и род его восходит к четырнадцатому столетию.

Родители Иоганна, Леон и Голда Регенсберг, умерли. В этом деле его интересы представляла сестра покойного Леона Регенсберга, миссис Гарриет Фербер…

Когда Джей прочитал дальше, его лицо потемнело от негодования, — миссис Фербер, ссылаясь на семейные традиции, просила предоставить ей доказательства девственности невесты.

«Здесь не Европа. И они не корову покупают», — возмущенно воскликнул Джейсон.

На его холодный отказ ответили сразу. В своем примирительным письме мистер Розен просил прощения за бестактный вопрос и интересовался, нельзя ли тете Иоганна навестить Гайгеров. И вот, несколько недель спустя, в Холден-Кроссинг прибыла миссис Фербер — маленькая женщина с очень прямой спиной и ослепительно-белыми волосами, туго стянутыми в узел на затылке. Она привезла с собой корзинку с цукатами, пирогами, пропитанными бренди, и дюжиной бутылок кошерного вина. Появилась она как раз перед Шаббатом. Она по достоинству оценила кулинарные таланты Лилиан и музыкальные способности членов семьи, но не сводила глаз с Рэйчел, постоянно беседовала с ней об образовании и детях. Было видно, что она сразу полюбила девушку всей душой.