Другой барабанщик  - Уильям Мелвин Келли Страница 11

Все ждали ответа. Никого не удивило, что Такер раньше отказался разговаривать со Стюартом, но они были уверены, что, если у человека есть язык, он непременно ответит на вопрос мистера Харпера. Но Такер сделал вид, будто не узнал, кто с ним говорит, и продолжал молча наполнять солью свой мешок.

– Ты слышишь? Что ты делаешь?

Стюарт подошел к забору, его красное лицо было перекошено.

– Я научу этого черномазого относиться к вам с уважением!

Но мистер Харпер протянул руку и схватил Стюарта за локоть. Все только подивились тому, как стремительно оба двигаются.

– Оставь его в покое! – Мистер Харпер отвернулся от забора. – Ты его не остановишь, Стюарт. Ты ему ничего не сделаешь!

– Что вы такое говорите? – Стюарт неловко поплелся за стариком.

– Он что-то затеял. И теперь ты с ним ничего не сделаешь! Даже если ты его изобьешь, и он ляжет в больницу, то, когда поправится, снова вернется сюда со своим мешком и будет сыпать соль на землю.

Он попросил Гарри помочь ему забраться в повозку.

– Посади меня обратно. Хочу посмотреть на это, сидя наверху. Это долгая история.

Негры пешком дошли до фермы вскоре после того, как мистер Харпер занял место в повозке, и столпились на дороге. Белые смотрели на них выжидательно, ища в их поведении хоть какие-то признаки, позволяющие понять, что происходит. Но в чернокожих лицах они обнаружили лишь отражение собственного страха, хотя и, возможно, обузданного привычным терпением. «Они тоже ничего не понимают. Это же видно. Точно он египтянин какой-то, и они о происходящем знают не больше, чем мы все знаем, как ездить на верблюде».

Выйдя в поле, наполовину покрытое белым ковром, Такер продолжал разбрасывать похожие на градины белые кристаллы, совершая одно и то же путешествие – от поля к соляной горе и обратно, наполняя мешок и опустошая его, горсть за горстью, в поле. Солнце стало клониться к лесу, и когда Такер закончил, оно стояло над горизонтом в трех пальцах от макушек темных деревьев. Он вернулся через поле к забору и вытряхнул остатки кристаллов на так и не уменьшившуюся гору соли, и в предвечерней тишине рукавом отер пот со лба, взглядом оценил проделанную за день работу и вошел в дом.

– Вы только посмотрите! – воскликнул Стюарт, оторвавшись от забора. – Сколько хорошей соли перевел! Да из всей этой соли можно наделать гору мороженого! – Он, конечно, шутил.

– Лучше помалкивай, Стюарт! – нагнулся к нему мистер Харпер. – Может, скоро узнаешь чего.

Дверь отворилась, и Такер вышел на двор, держа в одной руке топор, а в другой – ружье. Он прислонил оба инструмента к ограде загона и скрылся за домом. Вернулся он, ведя под уздцы свою лошадь – старую, слегка хромающую, серую кобылу – и коровенку цвета свежеструганой доски. Он распахнул воротца загона, на несколько мгновений задержав взгляд на обеих и потрепав по шее сперва одну, потом другую. Гарри заметил, как он выпрямил спину и расправил плечи, завел животных в загон и закрыл ворота, а потом забрался на изгородь и сел, положив ружье на колени.

Такер пристрелил кобылу выстрелом в голову за ухом, и кровь потекла ручьем по шее и заструилась по передним ногам. Кобыла, чьи веки замерли над глазами навыкате, постояла еще секунд десять, сделала неверный шаг вперед и рухнула. Корова, почуяв запах смерти и крови, стремглав бросилась прочь, бешено тряся выменем. Когда и ее настиг выстрел, она еще продолжала бежать через загон и ткнулась головой в ограду, ее отбросило назад, и она повернула голову к Такеру, словно недоумевающе, как женщина, без всякой причины получившая от мужа оплеуху, издала жалобный стон и упала. Такер слез с ограды и осмотрел убитых животных.

Когда Такер пристрелил лошадь, по щекам Гарольда побежали слезы, но плакал мальчик тихонько, про себя, так, что Гарри, не взгляни он на сына, так ничего бы и не узнал. Обхватив рукой плечо Гарольда, он сжал его, почувствовал под пальцами детские кости, но не стал приставать, не стал просить его вытереть лицо или высморкаться, а сделал это потом, убедившись, что мальчик перестал плакать.

Мистер Харпер сидел и покуривал свою трубку. Лумис поглядел на бездыханные туши животных, лежащие по разным углам загона, и покачал головой.

– Безобразие. Форменное безобразие. Это же были два прекрасных животных. Знал бы, что так будет, я бы их купил.

Томасон хохотнул:

– Да перестань! Ты же у меня вечно клянчишь в долг, когда выпить хочешь! Где бы ты взял денег купить корову и лошадь?

Другие мужчины тоже позубоскалили, краешком глаза смущенно поглядывая на мистера Харпера. Но старик не смеялся, и все быстро переключили свое внимание на двор Такера. А тот вышел из загона и взял топор, который в лучах заходящего солнца поблескивал как пламя одинокой спички во тьме. Он подошел к засохшему клену. Некогда его искривленный ствол отмечал юго-западную границу плантации Уилсона, на которой его прадед и дед работали сначала как рабы, а потом как вольнонаемные. И как гласила легенда, сюда каждый вечер выезжал старый генерал и смотрел на закатное солнце. А теперь это дерево принадлежало Такеру – как и вся эта земля. Он положил руку на ствол и пробежал пальцами по его впадинкам и гладким местам, закрыв глаза и шевеля губами. А потом, сделав широкий шаг назад, срубил. Ствол был старый, иссохший и трухлявый внутри, и он упал с громким скрипом, какой издавали колесики кресла-каталки мистера Харпера. И без малейшего признака безумия или гнева, а лишь с напряженным тщанием он расщепил ствол, положил топор на кучу серых щепочек, набрал из кучи соли немного в мешок и аккуратно, как если бы он высаживал сеянцы, густо посыпал солью мертвые корни. Закончив, он пошел к дому.

– Послушай, Такер! – крикнул ему стоящий у забора Уоллес Бедлоу. – Ты что, намерен вырастить соляное дерево? – Негры громко расхохотались, хлопая себя по ляжкам. Такер ничего не ответил, и собравшиеся у его фермы люди были озадачены пуще прежнего. Они повылезали из своих повозок и автомобилей и облепили забор, точно стая птиц. Лицо Стюарта лоснилось, и он снова полез за желтым платком, чтобы отереть пот.

– С ума можно сойти! Если один черномазый не может понять, что на уме у другого черномазого, этого никто не поймет. Может, стоит вызвать «скорую», чтобы его увезли? Да он же спятил!

Гарри подал голос с сиденья повозки:

– Это его земля. Он может делать на ней все, что ему заблагорассудится. – И поглядел на сына, сидевшего рядом, широко раскрыв глаза.

Темные бороздки от высохших слез на щеках Гарольда придавали ему сходство со старичком вроде мистера Харпера.

– А мистер Стюарт говорит правду, папа? Такер сошел с ума? Вот что произошло?

Гарри не мог ответить. «Если я завтра встречу знакомого и он расскажет мне о том, что я видел своими глазами, я бы и сам сказал, что Такер Калибан сошел с ума. Но я не могу так сказать, сидя тут и наблюдая на ним, потому что знаю одно, даже если ничего другого не знаю: им движет не безумие! Я не знаю, что на него нашло, но точно не безумие!»

Конец ознакомительного фрагмента