Фосс - Патрик Уайт Страница 18

— Мы обязаны сделать хоть что-нибудь! — настаивал Вилли Прингл. — Если не бег, то что? Ну же, Лора, помогай! Придумай игру или занятие. Пусть дети соберут плавника, сложим его в кучу и устроим костер.

— Тебе и правда так неймется? — спросила Лора Тревельян.

Она попала в точку, хотя сам он этого пока не осознавал.

— Они же бесцельно тратят время!

Юноша попытался добавить что-нибудь или рассмеяться, но умолк.

Еще в раннем детстве у Вилли Прингла появилось подозрение: от него зависит многое, хотя он так и не выяснил, что именно. До сих пор его усилия ограничивались отчаянными попытками подражать поведению старших и выявлять в нем отличительные черты своего класса — таким образом он надеялся познать самого себя. Однако истины ему не открывались. Поэтому он смотрел на щемящую красоту и простоту обычного стола или кухонного стула и понимал, что в некоем самом важном смысле сущность этих предметов будет по-прежнему от него ускользать, если только он не найдет выхода из тюрьмы собственного разума. Иногда он бился как эпилептик духа, пытаясь вырваться на волю. В результате ладони у него становились влажными, руки и ноги — ватными, усугубляя тем самым его природную нескладность. Над ним много смеялись. Люди пока не поняли, что он из себя представляет: то ли чудовище, то ли лунатик, то ли еще кто. Позже, выяснив это, они бы, вероятно, его отвергли.

Насущную проблему Вилли решила Белла, ставшая источником вдохновения. Она подбежала вместе с младшими Принглами, двумя маленькими девочками, которые цеплялись за юбки или, что нравилось им куда больше, за выступающие части ее вдохновленного тела. Как только она останавливалась, дети опутывали ей запястья горячими ладошками. Белла давно была без шляпки, волосы ниспадали на плечи золотистой волной. Кожа приобрела медовый оттенок, под нею неистово бунтовала кровь, и когда девушка переводила дух, создавалось впечатление, что она больше не пленница своих одежд.

— Погоди, Белла, погоди! — кричали маленькие девочки.

— Подожди нас! — вторили им другие дети.

Ага, Белла вырвалась, заметила Лора Тревельян и тоже приготовилась встать на крыло.

Белла бездумно отломила веточку каллистемоны, пламеневшую теперь в ее руках багряным факелом. В подоле юбки лежало несколько гладких камешков сизого цвета, кусочек красного черепка и пучок зеленой травы, чьи вздувшиеся стебли с круглыми бугорками делали ее настоящим сокровищем.

— Куда мы идем?

Слабые детские голоса звучали, тем не менее, властно. Мальчики перестали задирать друг друга и помчались догонять девочек, требовавших кульминации.

— Мы идем строить храм! — объявила Белла.

Девушка раскраснелась от беготни. Она была еще очень юной.

— Можно подумать, Белле двенадцать лет, — посетовала Уна Прингл, которая обычно по утрам составляла букеты для своей матери.

— Какой храм? — вскричали дети.

Мальчики теснились все ближе.

— Одной богини.

— Какой богини?

Взметнулся песок.

— Вот вместе и решим! — бросила Белла через плечо.

Огромная вереница идолопоклонников взрывала песок, взметала его кверху. Мальчики подбрасывали на бегу свои кепи и радостно роняли их на золотой пляж.

— Белла сошла с ума, — проговорил Вилли Прингл не без одобрения.

Инициатива уплывала у него из рук. Так обычно и случалось. Бредя за почитателями Беллы, он остановился, чтобы поднять морскую улитку и лизнуть соленый панцирь. Хотя Вилли Прингл еще не научился смиряться со своей натурой и долей, ему удалось довольно быстро утешиться.

По крайней мере, разговаривающие на камнях мужчины больше не представляли первостепенной важности. Это стало ясно. Что-то изменилось, поняли Уна и Лора. Неизвестно, понял ли немец; в любом случае, он и сам был мужчиной.

Конечно, мужчины необходимы, размышляла Уна Прингл, только разве они не бывают чересчур утомительны?

Уна и Лора двинулись вдоль берега.

— Уоберн Макалистер — тот, что рассказывал про гельминтов, — владелец поместья, которое многие считают самым дорогостоящей во всем Новом Южном Уэльсе, — вспомнила Уна и ободрилась. — Судя по всему, он очень богат.

— Вот как, — сказала Лора.

Иногда она так низко опускала голову, что подбородок касался ключицы — будто прятался.

— Вдобавок к поместью, Уоберн-Парк, у него есть интерес в Новой Англии. Увы, своих родителей бедный юноша потерял, — продолжила Уна, как ее учили, — потерял еще в младенчестве, так что его упования на будущее материализовались в солидное состояние в самом начале жизни. Еще у него есть несколько дядюшек, либо бездетных, либо холостяков. И со всеми ними Уоберн поддерживает прекрасные отношения.

Лора прислушивалась к шагам Фосса, бредущего вслед за ее стыдом по мягкому, шуршащему песку. Уна оглянулась, но увидела лишь немца, которого можно было проигнорировать.

— И такой славный. Совсем неиспорченный, — добавила Уна, внимательно слушавшая разговоры старших. — Исключительно достойный молодой человек.

— Столько достоинств мне не вынести! — взмолилась Лора.

— Лора, до чего же ты смешная, — сказала Уна.

Она слегка покраснела, потом вспомнила, что Лора — особа эксцентричная. Для некоторых нет ничего более ненавистного, чем сдержанность. Уна знала о своей подруге слишком мало. Несмотря на то что обе были девушками, во всех остальных отношениях они чрезвычайно разнились. Уна поняла, что Лора не нравилась ей никогда, и, несомненно, продолжит поддерживать в себе эту неприязнь, хотя имелись все основания полагать, что они останутся подругами.

— Ты берешь на себя право презирать то, что достойно восхищения, лишь бы выделиться, — заспорила уязвленная Уна. — Я и раньше замечала подобное в умных людях.

— О, ты мне льстишь, — отмахнулась Лора Тревельян.

— Однако мисс Прингл права в том, что отдает должное такой прекрасной партии, как мистер Макалистер, — сказал свое слово Фосс, поравнявшись с ними.

Потрясенные девушки тут же отбросили все разногласия.

— Я вовсе не рассматривала его с такой стороны, — объявила Уна, хотя именно этим и занималась. Ложь, сказанная в защиту чести, таковой не считается. — И все же интересно, кому он достанется!

— Совершенно верно, — согласился Фосс. — Мистер Макалистер определенно является одним из краеугольных камней колонии.

Он шел, пиная песок, и тот вздымался всплесками бело-голубого цвета, прежде чем стать ветром.

— Мне доводилось проезжать по его землям, — сказал Фосс. — Я видел особняк. Простоит он бесконечно долго, не боясь ни времени, ни насекомых-вредителей.

Уна просияла.

— Вы бывали внутри? — оживилась она. — Вы видели мебель? Говорят, она роскошная.