Лев мисс Мэри - Эрнест Хемингуэй Страница 2

– Нет. Он почти поверил. У него есть какой-то журнал оживотных, и картинки в нем выглядят очень убедительно. По-моему, он то верит,то не верит. В зависимости от того, можешь ли ты подстрелить цесарку и вообщекак ты стреляешь.

– Это была статья о доисторических животных с хорошимииллюстрациями.

– Да. Прекрасные картинки. И ты здорово укрепил своипозиции белого охотника, когда сказал ему, что приехал в Африку лишь потому,что кончилась твоя лицензия на отстрел мастодонтов и ты перебил всех саблезубыхтигров.

– И что ты ему ответил? Честно.

– Я сказал, что это святая правда, и ты беглыйбраконьер, охотник за слоновой костью из Ролинса, штат Вайоминг, приехавшийсюда засвидетельствовать почтение мне, человеку, который некогда дал тебе,босому мальчишке, путевку в жизнь, и я буду присматривать за тобой, пока тебене разрешат вернуться домой и не выдадут новую лицензию на отстрел мастодонтов.

– Старик, пожалуйста, подскажи, как быть со слонами.Ведь в случае чего мне придется отгонять их.

– Точно так же, как ты разделывался смастодонтами, – сказал Старик. – Постарайся просунуть ствол во второйвиток бивня. Целься в лобную кость, точно в семнадцатую морщину, если считатьот первой морщины на лбу. А лбы у них чертовски высокие. Очень крутые лбы. Еслисробеешь, стреляй прямо в ухо. Ничего сложного.

– Спасибо, – сказал я.

– Не стоит благодарности. Лучше расскажи подробнее обохоте на саблезубых тигров. Кэйти говорил, ты ухлопал сто пятнадцать штук, покаэти негодяи не отняли у тебя лицензию.

– Подходишь поближе, – сказал я. – Лучшевсего на расстояние вытянутой руки. Потом пронзительно свистишь.

– И тут-то ты даешь ему понять, почем фунт лиха.

– Ты читаешь мои мысли, – сказал я.

– Должно быть, ты хотел закончить на языкекамба, – сказал он. – Старик, пожалуйста, постарайся не делатьглупостей. Мне бы хотелось гордиться тобой, а не читать о тебе в сатирическихгазетах. Я знаю, ты сделаешь все для безопасности Мемсаиб. Но будь и сампоосторожнее. Постарайся быть умницей.

– Ты тоже постарайся.

– Я старался много лет, – сказал он. И потомдобавил: – Настал твой черед.

Так оно и было. Безветренным утром последнего дняпредпоследнего месяца года настал мой черед.

– Я хочу вернуть грузовик и прислать другой,получше, – сказал Старик. – Этим они не очень довольны.

Он всегда говорил «они». Они – это туземцы вату. Когда-то ихназывали боями. Таковыми они и оставались для Старика. Ведь он знал их всех, ато и их отцов, мальчишками. Двадцать лет назад я тоже называл их боями и никтоиз нас не сомневался, что я имел на это право. Пожалуй, и теперь они бы необиделись, назови я их так. Но времена изменились. У каждого из нас были своиобязанности и свое имя. Не знать его было признаком неучтивости ипренебрежения. Кроме того, у всех были особые прозвища, обидные и необидные.Старик по-прежнему ругался по-английски или на суахили, и им это нравилось. Яне имел права ругать кого-либо и никогда не стал бы этого делать. После экспедициив район озера Магади у нас появились свои секреты и свои маленькие тайны.Секретов было много, постепенно из них складывалось взаимопонимание, и порой,услышав смех ружьеносца, достаточно было взглянуть на него, чтобы понять, в чемдело, и тогда мы оба начинали безудержно хохотать до коликов в животе.

– Над чем это вы смеетесь, психи? – спрашиваламеня жена.

– Над странными и смешными вещами, – отвечаля. – А некоторые из них просто ужасны.

– Расскажешь мне как-нибудь?

– Конечно.

Она прилежно изучала суахили и с каждым днем говорила всеправильнее и свободнее, и я постоянно обращался к ней за помощью. Туземцамнравился ее суахили, но иногда я замечал у них улыбку в уголках глаз и складкахгуб, которая тут же таяла. Они искренне любили мисс Мэри, и стоило мнеотказаться от того, чего всем нам, негодным, очень хотелось, сказав при этом,что это могло бы повредить мисс Мэри, как отказ тотчас принимался. Еще задолгодо отъезда Старика мы разделились на две группы: хороших и негодных. Была,правда, еще и третья группа – анаке, или мванаке, неиспорченные юноши, которымпо закону камба еще не полагалось пить пиво. Они были нашими союзниками, тоесть союзниками негодных. Особенно во всем, что касалось моей «невесты».

Дебба, моя так называемая невеста, очень красива, оченьмолода, более чем хорошо развита, лучшая танцовщица нгома, [4] и мы с Нгуи были к ней неравнодушны. Одинпарень из группы хороших однажды заявил с невинным видом о том, что он серьезноподумывает, не сделать ли ее своей второй женой. И этого было вполнедостаточно, чтобы мы с Нгуи, случайно вспомнив его слова, разразились хохотом.

После отъезда Старика встречаться с осведомителемприходилось мне. Это был высокий, исполненный чувства собственного достоинствачеловек в длинных брюках, чистой темно-синей спортивной рубашке с белымипоперечными полосами, накинутом на плечи платке и мягкой шляпе с загнутымикверху полями. При этом все вещи были словно с чужого плеча. Черты его смуглоголица отличались утонченностью, и, возможно, некогда он был даже красив. Онговорил по-английски довольно правильно, хотя медленно и с акцентом.

– Доброе утро, брат мой, – сказал он и снялшляпу. – Доброе утро, госпожа.

– Доброе утро, Реджинальд, – сказал я. Мисс Мэривстала и вышла из палатки. Она недолюбливала осведомителя.

– Мемсаиб недовольна мной? – спросил Реджинальд.

– Не больше, чем обычно.

– Я должен сделать ей подходящий подарок, – сказалРеджинальд. – У меня важные новости. Человек по имени Майкл – агент«Мау-мау». [5]

– Правда? – сказал я. – Как тебе удалосьузнать это?

– Я подслушал разговор возле магазина, принадлежащегомасаи. Очень важный разговор. Два вождя договорились.

– Большая редкость, – сказал я. – Что-нибудьеще?

– Третья шамба [6] пьянствует.

– А первая и вторая?

– Меня туда не пускают.