Север и Юг - Элизабет Гаскелл Страница 2

Маргарет снова услышала голос тетушки, но на этот раз он звучал так, будто она поднялась со своего кресла и всматривалась в полумрак гостиной.

— Эдит! Эдит! — позвала она и затихла, словно утомилась от неимоверного усилия.

Маргарет прошла в гостиную:

— Эдит спит, тетя Шоу. Может, я помогу?

Огорченные полученным известием, дамы заохали: «Бедное дитя!»

Даже миниатюрная комнатная собачка на руках у миссис Шоу затявкала, точно в знак сочувствия.

— Тихо, Крошка! Непослушная маленькая девочка! Ты разбудишь свою хозяйку. Я хотела попросить Эдит, чтобы она велела Ньютон принести сюда индийские шали. Может, ты распорядишься, Маргарет, милочка?

Маргарет направилась в старую детскую на втором этаже, где Ньютон чинила кружева, необходимые для свадьбы. Пока Ньютон, не отказав себе в удовольствии поворчать, распаковывала шали (в тот день их демонстрировали гостям уже четыре-пять раз), Маргарет оглядела детскую, первую комнату в доме, с которой она познакомилась девять лет назад, когда ее, совсем еще дикарку, привезли сюда, чтобы разделить комнату, игры и уроки с кузиной Эдит. Маргарет вспомнилась унылая детская, где властвовала суровая и чопорная няня, ужасно требовательная к чистоте рук и опрятности в одежде. Она вспомнила первое чаепитие здесь, отдельно от отца и тети, которые обедали где-то внизу, на немыслимой глубине; она сама находилась где-то на небе (так казалось маленькой Маргарет), а они — в недрах земли. Дома, до того как она поселилась на Харли-стрит, ей служила детской гардеробная ее матери. В доме сельского пастора, где вставали и ложились рано, Маргарет всегда садилась за стол вместе с отцом и матерью. Восемнадцатилетняя девушка ясно припомнила горе, терзавшее в тот день сердце девятилетнего ребенка. Она помнила, как спрятала голову под одеялом в ту первую ночь и как няня запретила ей плакать, потому что это могло разбудить мисс Эдит. И как она все равно плакала так же горько и безутешно, но уже втихомолку, пока почти незнакомая, но величественная и красивая тетя не поднялась наверх вместе с мистером Хейлом, чтобы показать ему его спящую дочурку. Тогда маленькая Маргарет перестала всхлипывать и лежала тихо, притворяясь спящей, чтобы не расстроить отца своим горем, потому что нельзя было открыто горевать после всех надежд, планов и ухищрений, через которые они прошли дома, прежде чем ее гардероб был приведен в соответствие с новыми жизненными обстоятельствами и прежде чем папа смог оставить свой приход, чтобы съездить в Лондон на несколько дней.

Теперь она полюбила старую детскую, хотя от той детской уже ничего не осталось. Маргарет окинула взглядом комнату, сожалея, что через три дня оставит ее навсегда.

— Ах, Ньютон! — сказала она. — Я думаю, мы все будем жалеть, что покидаем эту милую старую комнату.

— На самом деле, мисс, все, кроме меня. Мои глаза уже не так хорошо видят, как раньше, и свет здесь настолько тусклый, что я могу штопать кружева только у окна, а там всегда такой жуткий сквозняк, что может застудить до смерти.

— Ну, думаю, что в Неаполе у вас будет достаточно и света, и тепла. Так что отложи рукоделие до лучших времен. Спасибо, Ньютон, я сама отнесу шали вниз — вижу, ты занята.

Спускаясь вниз с охапкой шалей, Маргарет вдыхала их пряный восточный аромат. Тетя попросила ее на себе продемонстрировать шали гостям, так как Эдит все еще спала. Пышные волны и складки ярких тканей, которые совершенно подавили бы миниатюрную Эдит, эффектно подчеркивали прекрасную фигуру ее высокой, стройной подруги, одетой в черное шелковое платье в знак траура по какому-то дальнему родственнику. Маргарет молча и терпеливо стояла прямо под люстрой, пока тетя расправляла складки. Случайно повернув голову, она мельком увидела свое отражение в зеркале над камином и улыбнулась: подумать только, собственное, такое привычное лицо — и в наряде принцессы. Она нежно касалась шалей, наслаждаясь их мягкостью и богатой расцветкой, и, как ребенок, радовалась, что так великолепно выглядит в них. В этот момент дверь отворилась, и вошел Генри Леннокс. Некоторые дамы отошли назад, словно устыдившись исконно женского интереса к нарядам. Миссис Шоу протянула руку новому гостю, Маргарет осталась стоять на месте, полагая, что она, может быть, еще понадобится в качестве модели для демонстрации шалей. Но при этом она весело поглядывала на ошарашенного мистера Леннокса, как бы забавляясь нелепостью ситуации и ожидая от него сочувствия.

Поскольку мистер Леннокс не смог прийти к обеду, тетя Шоу немедленно принялась расспрашивать его о брате — женихе, о сестре — подружке невесты, приезжающей вместе с капитаном из Шотландии для участия в свадебной церемонии, и о прочих членах семейства Леннокс. Маргарет поняла, что больше ее услуги в качестве манекена не понадобятся, и занялась развлечением других гостей, о которых ее тетя как-то забыла. Вскоре и Эдит вышла из гостиной, моргая и щурясь от яркого света и поправляя слегка растрепавшиеся локоны, точь-в-точь Спящая красавица, только что пробудившаяся ото сна. Даже сквозь дремоту она инстинктивно почувствовала, что ради гостя из семьи Леннокс стоит проснуться. Она засыпала его вопросами о дорогой Дженет, будущей золовке, которую до сих пор не видела и о которой говорила в таких восторженных выражениях, что, не будь Маргарет такой гордой, она могла бы почувствовать ревность к новоявленной сопернице. Поскольку тетушка вернулась к своим обязанностям, беседуя с дамами, Маргарет отодвинулась в тень и, заметив, что Генри Леннокс поглядывает на свободный стул рядом с ней, поняла, что, как только Эдит освободит его от расспросов, он займет это место. До сих пор она не была вполне уверена, судя по сбивчивым объяснениям тетушки, появится ли он в гостиной этим вечером. Так что его появление оказалось для Маргарет едва ли не сюрпризом. Теперь-то она была уверена, что ее ждет приятный вечер. Ему нравилось и не нравилось почти все то же, что и ей. Лицо ее заметно просветлело. Вскоре он подошел к ней. Она встретила его с улыбкой, в которой не было ни капли робости или застенчивости.

— Я полагаю, вы все заняты делами — то есть дамскими делами. Они очень отличаются от моего рода занятий — юриспруденции. Примерка шалей совсем не похожа на подготовку документов о передаче имущества.

— Представляю, как вас позабавило наше легкомысленное занятие. Но индийские шали и на самом деле превосходны в своем роде.

— Без сомнения. И цены на них тоже превосходны. Дальше восходить просто некуда.

Один за другим появлялись джентльмены, и гул голосов становился тоном ниже.

— Это ваш последний прием, верно? И до четверга больше не будет?

— Нет. Я думаю, после этого вечера все успокоятся. Я не отдыхала уже несколько недель. В конце концов, нам всем нужно отдохнуть, ведь приготовления к важному событию уже закончены. Я рада, что у меня появится время для размышлений, и уверена, что Эдит тоже рада.

— Насчет нее я не так уверен, но могу представить, что вы точно будете рады. Когда я видел вас в последний раз, вы просто утопали в водовороте чужих дел.

— Да, — с легкой грустью согласилась Маргарет, припоминая бесконечную суматоху и треволнения по пустякам, продолжавшиеся уже больше месяца. — Удивительно, неужели перед свадьбой всегда приходится, как вы говорите, утопать в водовороте? Или возможно тихое и мирное развитие событий?