Короткое правление Пипина IV - Джон Эрнст Стейнбек Страница 21

Во время очередного визита к дядюшке он спросил:

— Поправь меня, если я ошибаюсь: не будь ты в родстве со мной, ты чувствовал бы себя гораздо лучше?

— Ты преувеличиваешь, — ответил дядюшка Шарль.

— Ты уходишь от ответа.

— Да. Извини. Вы знаете, сир, я — ваш верноподданный.

— А если вдруг случится бунт? Переворот?

— Тебе нужна правда или верноподданничество?

— Не знаю. И то и другое, наверное.

— Не скрою, родство с тобой — существенная поддержка для моего скромного бизнеса. Дела у меня идут прекрасно, особенно с туристами.

— Значит, твоя верность питается твоими доходами. А если бы твои дела пошатнулись?

Дядюшка скрылся за ширмой и вернулся с бутылкой коньяка.

— Разбавить? — спросил он.

— А коньяк хороший?

— Хороший я бы не предложил разбавить… Ты хочешь перевернуть камень и посмотреть на ползучих тварей под ним. Ну что ж. Человек всегда надеется оказаться в трудную минуту сильным и честным. А когда эта трудная минута настает… Я надеюсь быть бок о бок с тобой до конца. Но и также надеюсь примкнуть к оппозиции за несколько мгновений до того, как станет очевидна ее победа.

— Спасибо за откровенность, дядюшка.

— Так будь и ты откровенным. Что тебя тревожит?

Пипин, потягивая разбавленный коньяк из бокала, сказал нерешительно:

— Король должен править. Чтобы править, нужно иметь власть. А чтобы иметь власть, нужно ее взять.

— Продолжай, мой мальчик.

— Люди, напялившие на меня корону, отдавать ничего не хотят.

— Ага, я вижу, ты учишься! Становишься, как говорят напуганные повседневной реальностью, циником. Чувствуешь себя пятым колесом в телеге Франции?

— Что-то в этом роде. Король без власти — абсурд, самоотрицание. А король с настоящей властью — чудовище.

— Извини, — прервал его дядюшка, — мышки спешат в мышеловку.

Он откинул занавес и вышел в магазин.

— Да? — услышал Пипин. — Да-да, она прелестна. Я подозреваю, чья это работа… да, может быть, его. Но должен предупредить вас: я в этом не уверен. Хотя, конечно, стиль, мазки… Взгляните, например, вот сюда — какая устремленность ввысь! Какой размах кисти! А костюмы… Сколько? Да пустяк! Ее нашли среди мусора в подвале старого замка. Я пока не изучал ее как следует. Конечно, вы можете купить, но стоит ли торопиться?… Эксперты? Услуги экспертов плюс очистки обойдутся в двести тысяч франков. Нет-нет, подумайте. У меня есть настоящий, несомненный Руо…

Тут собеседники перешли на шепот, а через пару минут послышался умоляющий голос дядюшки Шарля:

— Но вы хоть позвольте мне стереть с нее пыль! Говорю вам, я даже не изучил ее как следует!

Дядюшка вернулся, потирая руки.

— Мне стыдно за тебя, — сказал король.

Дядюшка подошел к наваленной в углу груде грязных, выдранных из рам полотен.

— Надо это перенести куда-нибудь. Из кожи вон лезу, чтобы разубедить их. Наверное, мучился бы угрызениями совести, если бы не знал они-то думают, что надувают меня.

Он понес пыльные полотна за полог.

— А, Клотильда! Заходи, отец здесь… — И крикнул: — Тут твоя дочь с яичным принцем!

Все трое появились из-за занавеса, подняв облачко пыли.

— Добрый вечер, сэр, — сказал Тод. — Ваш дядя учит меня бизнесу. Мы собираемся открыть галереи в Далласе, Цинциннати и Беверли-Хиллз.

— Мне стыдно за него!

— Я изо всех сил пытаюсь их разубедить, — начал было дядюшка Шарль.

— Очень ловко, — сказал король. — Но не ты ли сам внушаешь им то, в чем их разубеждаешь?

— Сэр, тут все по-честному, — сказал Тод. — Первое дело в бизнесе — создать спрос. Подумайте, сколько вещей людям и в голову не взбрело бы покупать, если бы их не убедили, что им это надо. Всякие средства от прыщей, косметика, дезодоранты. Я бы сказал, сэр, и автомобиль-то, по большому счету, без надобности — он заставляет людей ехать куда-то, куда им совсем не нужно. Но ведь желающим купить авто такого не скажешь.

— Во всем есть свой смысл, — сказал Пипин. — Нам мой милый дядюшка не рассказывал, почему украли «Мону Лизу»?

— Погоди-погоди, дражайший племянник! — возмущенно воскликнул дядюшка.

— Обычно он начинает эту историю так: я не могу назвать имен, но я слышал… М-да, он слышал…

— Никогда не мог понять, — вмешался Тод. — Ее украли из Лувра. И через год вернули. Так что, вернули подделку?

— Вовсе нет, — ответил король. — В Лувр вернули настоящую «Мону Лизу».

— Может, мы наконец поговорим о делах? — обиженно спросила Клотильда.

— Подожди, Крошка, я хочу послушать.

— Продолжай, дядюшка, — сказал король, — раз это твоя история. Верно?

— Не могу сказать, что мне она нравится, — заметил дядюшка. — Но ведь ни один честный человек не пострадал.

— Рассказывайте скорее, и покончим с этим, — сказала Клотильда нетерпеливо.

— Хорошо. Я, конечно, не могу назвать имен, но пока «Мона Лиза» отсутствовала, восемь ее копий купили очень богатые люди.

— И откуда были эти люди?

— Откуда обычно появляются богатые люди? Из Бразилии, Аргентины, Техаса, Нью-Йорка, Голливуда…

— Но почему вернули оригинал?

— Когда нашли картину, перестали искать вора

— Ага! — воскликнул Тод. — А как насчет купивших подделки?

— Покупка краденого шедевра — преступление, — сказал дядюшка веско. — А эти люди, судя по всему, умеют скрываться и скрывать. Когда обнаружилось, что купленное — это, мягко говоря, копия, никто не захотел поднимать шум. Полагаю, не ошибусь, если замечу, что никому не хочется выставлять себя дураком.

Тод расхохотался:

— Значит, если бы они были честными…

— Именно, — сказал дядюшка Шарль.

— Так что королю не нравится?

— У него чувствительная совесть.

— Я знаю, — сказал Пипин медленно, — все люди честные, пока их не начинают искушать выгодой. Я знаю, что не все могут устоять. Но отыскивать в человеке слабые места — бесчестно.

— Сэр, у вас, наверное, будут трудности с вашим королевским бизнесом, — сказал Тод.

— У него уже трудности, — сказала Клотильда с горечью. — Он не только хочет возвыситься надо всем, над всякой человеческой слабостью, он хочет, чтобы и мы карабкались за ним. Он хочет, чтобы все были хорошими, а так не бывает!

— Замолчите, мисс! Я не потерплю подобных разговоров в моем присутствии! Люди добры, пока могут быть добрыми. Все стремятся быть добрыми. Потому я не терплю, когда людей вынуждают быть скверными.