Сказки века джаза - Фрэнсис Скотт Фицджеральд Страница 22

– Питер, – выпалил он, – мне надо спрятаться! Я попал в переделку – меня ждет смерть, если те двое, которые сюда бегут, найдут меня!

Питер не удивился. Его гость не впервые испытывал разного рода затруднения, доверяя ему себя из них выпутывать. Кроме того, гость – когда дыхание его превратилось из судорожного в просто учащенное – почти успокоился и не выглядел виноватым. Случайный наблюдатель отметил бы, что недавнее деяние вызвало у него лишь прилив гордости.

– Два безмозглых дурака с большими клинками гоняли меня по всему Лондону, как кролика!

– Точнее, в забеге участвовали три дурака, – с иронией заметил Питер, вытащив из угла шест и открыв потолочный люк, ведший на небольшой чердак.

Он указал наверх. Гость присел, подпрыгнул, ухватился за край, с усилием подтянулся и исчез в темноте. Крышка люка встала на место, засуетились разбегавшиеся крысы, послышалось приглушенное проклятие – и наступила тишина. Питер взял «Легенду о Бритомарте, или О целомудрии», уселся и стал ждать.

Через пять минут на лестнице послышался шум, а затем раздался громкий стук в дверь. Питер вздохнул, положил книгу и встал, взяв свечу:

– Кто там?

– Открывай, или мы сломаем дверь!

Питер чуть приоткрыл дверь, высоко держа свечу, и произнес чужим, робким и ворчливым голосом:

– Неужели мирный житель Лондона не может даже ночью хоть часок спокойно отдохнуть от всякого хулиганья?

– Открывай, болтун, и побыстрее, или в эту щель сейчас войдет мой клинок!

На узких, залитых лунным светом ступенях покачивались огромные тени двух кавалеров; в свете свечи Питер быстро оглядел их. Это были джентльмены в богатом платье, явно одевавшиеся второпях. Одному было лет тридцать; от переживаний он, казалось, почти потерял голову. Другой, с раной на руке, был моложе и выглядел более спокойным и уравновешенным, хотя лицо его не сулило ничего хорошего. Питер позволил им войти.

– Здесь кто-нибудь прячется? – свирепо спросил старший.

– Нет.

– По лестнице кто-нибудь пробегал?

Питер ответил, что десять минут назад на площадке ниже действительно кто-то бегал и пытался попасть за дверь, но, кто бы это ни был, у него ничего не получилось, и он ушел. Не будут ли они так любезны объяснить, кого они ищут и зачем?

– Совершено насилие над женщиной! – медленно произнес младший. – Мне она сестра, а ему – жена. Кто мы, не имеет значения. Если ты укрываешь этого человека, это будет стоить тебе жизни.

– Вы знаете, кто он – этот человек? – быстро спросил Питер.

Старший сел на стул и обхватил голову руками:

– Господи… Мы не знаем даже этого!

Питер вздрогнул. К такому трагическому повороту он не был готов.

Младший обыскал обе комнаты Питера, тыкая мечом всюду, где могло быть хоть что-то подозрительное. Он заметил люк:

– Что там?

– Им никто не пользуется, – ответил Питер. – Там чердак, а люк заколочен.

Неожиданно он вспомнил о шесте и затаил дыхание, но человек отвернулся, закончив обыск.

– Чтобы залезть туда без лестницы, надо минут десять хотя бы, если он, конечно, не акробат.

– Акробат… – как эхо, повторил старший.

– Пошли.

Они тихо удалились, печальные и бессильные, а Питер закрыл за ними дверь и запер ее на засов. Выждав десять минут, он взял шест и сдвинул крышку люка. И когда гость вновь предстал перед ним, он начал:

– Ты всегда был коварен и жесток, как дьявол, – твою жизнь нельзя представить без выпивки, женщин и крови, – но услышать своими ушами хотя бы намек на то, что мне говорили эти двое…

Гость перебил его:

– Питер, тебе не понять. Ты не раз помогал мне. И должен помочь мне сейчас! Ты меня слышишь? Я не хочу с тобой спорить. Мне нужны перо, бумага и твоя спальня, Питер! – Он разозлился. – Питер, неужели ты пытаешься мне мешать? По какому праву? За то, что я совершил, я отвечу лишь перед самим собой!

Не сказав ни слова больше, он взял со стола перо, чернила и кипу бумаги и прошел в соседнюю комнату, прикрыв за собой дверь. Питер вздохнул, пошел было за ним, но передумал – вернулся, взял «Королеву фей» и сел на стул.

В четыре утра на улице стало холодно и влажно, а в комнате – темнее. Питер же, низко склонившись над столом, напряженно следил за сюжетом «Королевы фей». Снаружи, с узкой улицы, слышалось громкое фырканье драконов, а когда в пять утра заспанный подмастерье оружейника приступил к работе, эхо превратило громкий звон наколенников и кольчуги в шум марширующей кавалькады.

С первым лучом солнца появился туман, и, когда в шесть утра Питер на цыпочках подошел к своей спальне и открыл дверь, комнату заливал серо-желтый свет. С покрасневшими невидящими глазами, бледный, как смерть, гость обернулся к нему. Он писал, не останавливаясь, и на молитвенной скамье, на которой он писал, громоздились кипы исписанной бумаги, а по полу были разбросаны клочки почти нетронутых страниц. Питер тихо закрыл дверь и вернулся к своим сиренам. Шум шагов на улице, брюзжащие голоса соседских старух и глухой утренний шум подействовали на него расслабляюще, и он тяжело опустился на стул, а его засыпающий разум продолжал переваривать заполнявшие его беспорядочные образы. Вот он оседлал облако, а путь к небесам лежал по стонущим телам, поверженным под палящим солнцем. Вот он содрогнулся и двинулся вперед. А вот он очутился в лесу, где убил райскую птицу из-за ее перьев. Кто-то пытался обменять его душу на весь мир, и обмен состоялся! Он проснулся, вздрогнув от прикосновения горячей руки к плечу. В комнате висел густой туман, а гость, стоявший рядом с кипой бумаги в руке, казался серым призраком, сотканным из воздуха.

– Прочти это, Питер, а потом убери куда-нибудь и не буди меня до завтрашнего утра!

Питер с любопытством взял листы. Гость растянулся на кушетке, ровно задышал и мгновенно погрузился в глубокий сон, лишь уголки его бровей нервно подрагивали.

Питер устало зевнул и взглянул на небрежно исписанную первую страницу, а затем негромко начал читать вслух:

Поругание Лукреции

Из лагеря Ардеи осажденной

На черных крыльях похоти хмельной

В Коллодиум Тарквиний распаленный…

Эта история не обладает никакой ценностью с точки зрения морали. Она о человеке, который два года воевал, затем на два дня вернулся в Англию, а после этого опять отбыл в неизвестном направлении. К сожалению, это одна из тех историй, которые просто обязаны начинаться с начала, но до начала необходимо кое-что рассказать.

Два брата, сыновья лорда Блэнчфорда, приплыли в Европу в числе первой сотни тысяч добровольцев. Старший, лейтенант Ричард Харрингтон, был убит во время одного из первых, бесславных, маршей; младший, лейтенант Клэй Харрингтон Сайнфорс, и есть главный герой этого рассказа. К началу рассказа он уже капитан Семнадцатого Сассекского полка, и то безнравственное, о чем, собственно, и пойдет речь, произошло именно с ним. Читатель должен обязательно запомнить, что к тому моменту, когда отец встретил его на Паддингтонском вокзале и повез на машине в город, герой не был в Англии уже два года. А кроме того, на дворе стояла ранняя весна тысяча девятьсот семнадцатого. Причинами произошедшего стали самые разные обстоятельства – ранения, радость от повышения по службе, встреча с семьей в Париже и даже то, что в двадцать два года всегда хочется казаться всем вокруг сгустком неутомимой жизненной энергии. Кроме того, большинство его друзей и ровесников были убиты на фронтах войны, и он испытывал ужас, чувствуя, какие бреши остались после их ухода в его Англии… Ну что ж, теперь можно начинать.