Я за тебя умру - Фрэнсис Скотт Фицджеральд Страница 23

Грейси на море (перевод В. Бабкова)

Сочиняя эту историю для Джорджа Бернса и Грейс Аллен, авторы полагали, что фарс и комедия не способны удерживать внимание зрителя долее получаса — притом, что в самих индивидуальностях этих актеров достаточно материала для полнометражной картины.

В первые полчаса чистого фарса зритель смеется, во вторые полчаса забавляется, а в третьи ему хочется стукнуть комиков по голове. Чаплин понимал это, когда взялся делать более длинные фильмы — «Прерванный роман Тилли», «Малыш» и т. д. — и стал убирать из картины значительную часть своей чисто фарсовой личности, чтобы освободить место для других средств — например, сочувствия к самому Малышу и проч., учитывая таким образом этот общий принцип, хорошо известный сочинителям легких комедий на протяжении многих лет.

Взяв этот принцип за основу, авторы нижеследующей истории попытались расцветить подпорки для обычных трюков Джорджа Бернса и Грейс Аллен мазками эмоций и переживаний, общих для нас всех и могущих, как мы надеемся, породить то же чувство узнавания, каким доселе сопровождались только их фарсовые номера. Впервые эта идея была предложена лично Джорджу Бернсу и заинтересовала его настолько, что он высказался за продолжение нашей работы над нею.

Вот наша история.

ГРЕЙСИ НА МОРЕ

сочинение Ф. Скотта Фицджеральда и Роберта Спаффорда

Бедняга Джордж получил небольшое наследство и уже собирался оставить свою работу в рекламном агентстве и уехать за город, но тут начальник вызвал его к себе по делу, обладающему для Джорджа особой привлекательностью, ибо Джордж был принципиально одинокий и незаметный человек. Развивая в себе качества, способствующие преуспеянию других, он находил удовольствие в этом, а не в каких бы то ни было собственных достижениях. Именно благодаря такой своей черте он и слыл лучшим рекламным специалистом в Манхэттене, и, возможно, именно поэтому начальник попросил его взяться за это чрезвычайно трудное и запутанное дело.

Дело это, как вкратце объяснил бедняге Джорджу глава рекламного агентства, состояло в том, чтобы отправиться в одно богатое семейство и разрешить странную ситуацию, которая там сложилась. Некий Огастес Ван Гросси, чье имя давно уже связывалось в Америке с яхтенным спортом, воспитывал двух дочерей, лишившихся матери, и столкнулся с необычной проблемой: старшую дочь необходимо было выдать замуж прежде младшей. Но вот беда: старшая, хоть и недурная собой, была совершеннейшая недотепа и постоянно обнаруживала это каким-нибудь грубым промахом в речи или поведении, отпугивая таким образом воспитанных молодых людей, — а раз она не могла найти себе жениха, возникла опасность, что обе сестры никогда не выйдут замуж.

Рекламное агентство подрядилось выслать своего лучшего сотрудника в Ньюпорт на знаменитую парусную регату «Кубок Америки», поставив ему задачу так умело продемонстрировать несомненные, хотя пока и малооцененные достоинства Грейси, чтобы жених для нее наконец нашелся. Это была последняя надежда ее отца.

Сначала Джордж категорически отказался. Он уже присмотрел себе загородный домик, где рассчитывал со вкусом тратить свой небольшой капиталец, выращивая лук вместо орхидей. Но профессиональные инстинкты взяли верх; задача заинтересовала его, и он отправился в путь.

В поезде он все еще удивлялся собственной слабости. Тем не менее в его распоряжении имелась пишущая машинка, вся информация о Кубке и все, что можно было накопать в газетных архивах о людях по фамилии Ван Гросси и их семейных традициях. Подумывая, не вернуться ли назад, он взглянул через проход и увидел на сумке, по ошибке поставленной рядом с его чемоданом, имя Габриэль Ван Гросси. Сразу решив воспользоваться удобным случаем, он обратился к сидящей по ту сторону прохода пассажирке якобы с целью избежать путаницы с багажом и представился ей как друг ее отца, которого пригласили посмотреть на регату и заодно погостить у них в доме. Габриэль, или Гей — она объяснила, что родные зовут ее именно так, — оказалась девушкой веселой и импульсивной.

За время поездки Джорджу удалось выпытать у своей наивной спутницы кое-что о семействе, в котором ему предстояло провести следующую неделю, — в частности, он узнал, что ее крайне огорчает традиция, обязывающая ее сестру Грейси выйти замуж первой. Умудренный житейским опытом, он предположил, что у нее уже есть избранник и что семейный обычай препятствует их союзу; однако она не винила в этом Грейси, досадуя лишь на непреклонность отца.

Примерно в это же время тот незнакомый Джорджу юноша, что снискал симпатию его собеседницы, осматривал еще не спущенную на воду яхту, которая собиралась претендовать на титул в ближайшую субботу. Превосходный молодой человек во всех отношениях, он был большим любимцем мистера Ван Гросси, надеявшегося, что рано или поздно он влюбится в его старшую дочь Грейси. Они изучали яхту с технической точки зрения, даже не подозревая, какую странную роль она сыграет в жизни обоих на следующей неделе.

И в тот же день, когда Джордж прибыл в Ньюпорт, примерно через час после наступления сумерек, разыгралась еще одна сцена, которой предстояло серьезно повлиять на судьбы всех действующих лиц. В саду огромной ньюпортской виллы Ван Гросси был пруд с золотыми рыбками, и этих рыбок кормила девушка. Бросив им последнюю горсть корма из банки, она попрощалась со своим любимцем — большеротым и особенно молчаливым экземпляром. Но стоило ей отвернуться, как послышался странный ответ. Она обернулась. «Что ты сказал, Ной?»

Ной не ответил. «Да ну тебя, дурачок!» — сказала она и отвернулась снова.

Однако тот же странный крик раздался и во второй раз. Опять оглянувшись, она со смехом сказала: «Бьюсь об заклад, Ной, что ты говоришь это всем девушкам». Но, несмотря на смех, теперь ей удалось заметить, что неожиданный звук, привлекший ее внимание, доносился из маленькой бухточки поодаль, рядом с небольшой рощицей. Это был весьма необычный звук, тот самый, что уже давно жил у Грейси в душе, хотя она этого и не сознавала, — голос чего-то нового, ненайденного и притягательного, и на миг она застыла как вкопанная, глядя в небо, на случай если это окажется птица, которой она никогда прежде не слышала. Но в глубине души она знала, что это не птица, и спустя минуту двинулась туда, откуда загадочный звук донесся вновь, — к его источнику.

Источником его был тенистый уголок на берегу бухточки, источником его было море. Источник был бог знает где. А на самом-то деле этот источник скрывался в маленькой, разбитой, совершенно непригодной для морских путешествий плоскодонке, в которой стояла корзина для белья, и оказался он маленьким мальчиком, таким славным — это было видно даже в быстро сгущающихся сумерках, — что она немедленно схватила его на руки с восторженным возгласом и принялась баюкать. Наверное, ребенка отправили в плавание с какого-нибудь проходившего мимо дряхлого пароходика, но сейчас Грейси об этом не думала. Довольная, она просто отправилась в лесок вместе с найденышем.