Цветы для миссис Харрис - Пол Галлико Страница 26

— Везёте с собой что-нибудь?..

Миссис Харрис ухмыльнулась в ответ.

— А как же! Настоящее платье от Диора. Называется «Искушение», вот тут, в чемодане. Стоит пять сотен монет. То, что вам надо, а?

Таможенник рассмеялся. Ему было не впервой сталкиваться с образчиками юмора лондонских уборщиц.

— Вы будете в нём царицей бала, держу пари! — сказал он и, поставив мелќом крестик на чемодане, направился со своей карточкой к следующему пассажиру, приготовившему свой багаж.

Миссис Харрис взяла чемодан и пошла (не побежала, хотя ей стоило огромных усилий удержаться от бега) к эскалатору, который вел на свободу. Её переполняло чувство не только облегчения, но и своей правоты: она сказала чистую правду, и ничего, кроме правды. Мадам Кольбер была права: коль скоро таможенник не поверил ей — это уже не её вина.

13

Вот так в четыре часа пополудни, чудесным весенним лондонским утром, преодолев последнее препятствие, миссис Харрис, счастливая обладательница «Искушения», вышла из аэровокзала Ватерлоо. Она наконец была дома. Её душа была спокойна, если не считать одной мелочи: миссис Харрис заботила судьба актрисы Памелы Пенроуз и её квартиры.

Все прочие клиенты миссис Харрис были богаты, а мисс Пенроуз — бедна и боролась за существование. Что если миссис Баттерфилд не всё делала как надо?..

Было ещё рано, и ключи от квартиры мисс Пенроуз лежали в новой крокодиловой сумочке, которую миссис Харрис достала из чемодана, едва покинув аэропорт. Она сказала себе: «Бедняжка мисс Пенроуз. Ещё рано; а что если сегодня она принимает какую важную шишку? Зайду-ка я к ней и, сюрприза ради, приберусь как надо».

Она села на соответствующий автобус и вскоре уже открывала уличную дверь дома мисс Пенроуз.

И стоило ей открыть эту дверь, как она услышала громкие всхлипывания. Миссис Харрис бегом поднялась по лестнице в крохотную комнатку и обнаружила девушку лежащей на кровати лицом в подушку и безутешно рыдающей.

Миссис Харрис ласково положила руку на вздрагивающеё плечо и произнесла:

— Ну-ну, дорогая, в чем дело? Не может быть, чтобы дело было совсем уж плохо. Если у вас беда — может, я смогу помочь?

Мисс Пенроуз села.

— ВЫ?! — сердито повторила она, вытирая опухшие от слез глаза. Затем, уже более мягко, она сказала: — Ах, это вы, миссис Харрис… Нет, никто в мире мне не поможет. Я хочу умереть… А если уж вы так хотите знать — режиссер, мистер Корнголд, пригласил меня поужинать в «Каприс». Это — мой единственный шанс произвести на него впечатление и получить хорошее место. Почти ВСЕ девушки… то есть друзья… мистера Корнголда вышли в звезды…

— Не вижу, из-за чего тут плакать, — объявила миссис Харрис. — Вы обязательно будете звездой, я уверена.

Душераздирающеё горе мисс Пенроуз мигом обратилось в гнев.

— Ох, да нельзя же говорить такие глупости! — взвилась она. — Вы что, не видите? Я не могу пойти с ним. Мне нечего надеть! Одно мое хорошее платье в чистке, а на другом пятно. А мистер Корнголд как раз обращает много внимания на то, как одеты девушки, с которыми он куда-нибудь идёт!

А теперь представьте себя на месте миссис Харрис, у которой в пластиковом чемоданчике на лестнице лежит — сами знаете что. Могли бы вы удержаться от того, чтобы выполнить роль феи-крёстной? Особенно если вы ещё под впечатлением нежности и простоты Наташи, внутреннего тепла мадам Кольбер и доброты всех остальных, с кем вы познакомились? И если вы знаете, что значит — хотеть чего-то, хотеть изо всех сил, и знать, что это что-то — недостижимо?

Так что нет ничего удивительного, что прежде чем миссис Харрис успела понять, что говорит, она сказала:

— Вот что: может быть, я и правда могу вам помочь. Я могу одолжить вам свое платье, оно от Диора.

— Ваше… ЧТО?! Вы… вы, отвратительное существо! Да как вы смеете смеяться надо мной?! — маленький ротик мисс Пенроуз кривился от злости, а глаза метали молнии.

— А я вовсе не смеюсь. Это правда, Бог свидетель. Я сейчас прямо из Парижа — купила себе платье от Диора. Можете взять его до завтра, если оно вам поможет с мистером Корнголдом.

Каким-то образом мисс Пенроуз (она же Э.Снит) смогла взять себя в руки — инстинкт подсказал ей, что никогда нельзя знать, чего ожидать от этой маленькой уборщицы. Поэтому она сказала:

— Извините. Я не хотела… но откуда у вас… где Оно?!

— А вот, — миссис Харрис распахнула чемоданчик. Удивление, волнение, восторг и радость в глазах девушки стоили красивого жеста миссис Харрис!

— О-о-о! — воскликнула она. — Я не могу поверить!..

В один миг она освободила платье от слоев гофрированной бумаги, подняла его и, прижав к груди, жадно дрожащими пальцами принялась искать этикетку.

— О! Это действительно Диор!!! Можно, я примерю его прямо сейчас, миссис Харрис? У нас ведь почти одинаковый размер! Ой, сейчас умру!..

В один миг она разделась; миссис Харрис помогла ей влезть в платье — и через несколько минут «Искушение» вновь играло ту роль, для которой было предназначено: мисс Пенроуз, чьи восхитительные плечи и белокурая головка поднимались над облаком шифона и тюля, была одновременно Венерой, выходящей из пены морской, и миссис Снайт, поднимающейся с постели.

Мисси Харрис и девушка восхищенно смотрели в большое, в полный рост, зеркало в дверце шкафа. Наконец, актриса сказала:

— Какая вы добрая, что разрешили мне надеть его. Я буду очень аккуратна. Вы просто не знаете, что это для меня значит!..

Но миссис Харрис как раз знала. К тому же ей казалось, что сама судьба хотела, чтобы чудесное платье носили, чтобы его видели, чтобы оно не висело в тёмном шкафу… Поэтому она спросила:

— Вы не против, если я приду к ресторану, где вы ужинаете, и постою у входа — посмотрю на вас, когда вы приедете? Конечно, я к вам не буду подходить или говорить с вами…

Мисс Пенроуз любезно согласилась.

— Конечно, я не против. А если вы встанете справа от дверей, когда я буду выходить из «роллс-ройса» мистера Корнголда, я даже повернусь вот так, чтобы вам было лучше видно.

— О, — сказала миссис Харрис. — Это так любезно с вашей стороны.

И она в самом деле так думала.

Мисс Пенроуз сдержала обещание — или вернее, сдержала наполовину, потому что вечером поднялся ветер и принёс дождливую грозовую ночь, и когда в половине десятого «роллс-ройс» мистера Корнголда остановился у входа в «Каприс», гроза бушевала вовсю. Миссис Харрис стояла справа от дверей, под сомнительной защитой парусинового козырька.

Прибытию будущей звезды сопутствовал раскат грома и сильный порыв ветра; мисс Пенроуз помедлила секунду, повернувшись к миссис Харрис с изящно склонённой головкой и слегка разведя полы накидки. Затем, встряхнув золотистой гривой, она вбежала в дверь. Миссис Харрис лишь на миг увидела под накидкой блеск чёрных бус и розовато-бело-кремовую пену шифона и тюля.