Гринтаун. Мишурный город - Рэй Брэдбери Страница 4

А вывеска с названием станции была из золота.

Деревья, вы только гляньте, носят эполеты!

Плющ на старой школе, как ослепительное

                             кружево.

А из тени кошачий глаз сигналы подает,

Которые сойдут за звонкую чеканную монету.

Посыпаны шафраном индейского песка

Тротуары, по которым я ходил.

Лужайки превратились в янтарные ковры,

                             по которым ползали

Кроваво-красные рабовладельцы муравьи,

                             от сочных красок ошалев,

Воображая, что попали в богатейший в мире

                             арсенал.

Простые пчелы в воздухе сплетают гобелен.

Вниз по наклонным балкам минувшего полудня

И грядущей ночи

Паук спускается по арфе из медвяной пряжи,

Которая, коль пробежать по струнам,

Исторгнуть может вопль чистейшего восторга.

Все-все залито было светом!

И самый воздух истекал сиропом вязким от ветра,

Заставляющего петь монеты, что гроздями

                             увешивали ветки.

Под каждым деревом лежали сорванным

                             джекпотом лавины листьев.

Просеменила мимо псина, щеголяя шерсткой,

                             словно из Форт-Нокса [11],

С глазами-запонками, которые она носила

                             непринужденно,

Как должное, и уже забыла, и даже ухом не повела.

Дом в котором я родился,

Дом бабушки,

Ужасный самый и прекрасный самый,

Весь полыхал, когда я мимо проходил,

И пламя бушевало в окнах

От утопающего солнца.

Все стекла до единого – расплавленная бронза

Щитов старинных, на которых тысячи погибших

                             в битвах

Торжественно несли на погребальные костры

                             заката.

Словно вознесенные к моменту моего прихода,

Окна ослепительно сверкнули, оглашая воплями

                             лужайки,

Затем метнулись, чтоб запалить побольше

Факелов на полыхающих верандах,

                             заросших розами,

И чердаки пустились в пляс с роями

                             искр-светляков,

А купола на башенках желанием сладострастным

                             вспыхнули

И, обезумев, девственные люстры затрещали

                             огоньками.

Я встал как вкопанный.

Я зашагал по золотой траве,

Горящим башенкам позволив ослепить меня.

Никто ни разу мне не оказывал такой прием

За всю историю моих приездов и отъездов.

Ни разу мне не привалило подобное богатство.

Закату было ведомо о том, что нужно мне,

И он зажег мириады торжествующих огней,

Чтобы указать и осветить мне путь,

Сожжением счастья на моих глазах, слезящихся

                             от радости.

Закат все двери банков распахнул

И растранжирил все свои богатства

В один всепоглощающий момент.

За одиноким деревом учуял я холодную тень

Смерти,

Которая ждала, когда иссякнут бесшумные

                             потоки света,

Чтобы схватить не только деньги, но и меня.

Но в этот час благополучно все сложилось;

Вернулся я домой и чудом выбрал миг,

Заставивший весь мир, лишенный дара речи,

Оцепенеть, как в бронзе.

Став изваянием, питался я из воздуха гордыней,

И горлышками золочеными мне птицы напевали:

Ты будешь вечно жить. И летняя пора твоя,

                             став вечностью,

Останется прекрасной.

Я остался.

Погасло солнце.

В небе отключился свет.

Я, умудренный, пару дней спустя встал до рассвета,

Прошагал по улицам ночным

До станции и укатил туда, откуда прибыл,

И мне вдогонку солнце золото метнуло,

Чтоб город мятной зеленью зазеленел.

Все тем же королем, каким был по приезде,

Благодаря обману зрения, я, облаченный в

мантию, уехал.

Последнее, что я увидел: проспекты, магазины,

                             город,

Во блеске золота сусального омоложенный.

Согбенное под тяжестью дублонов

                             королевских древо

Затрепетало от дурных предчувствий,

Когда я мимо проходил,

И молвило:

Прощай!

Спустя часы, в Чикаго,

Станционный туалет мужской

Вонял похлеще львиного загона

В зверинце дублинском,

В ту пору,

Когда еще я

Очень старым был.

Мальчишки всегда куда-то бегут.

Спросите их на бегу: куда они все несутся?

Они гарцуют, пританцовывая,

И отвечают озадаченно:

Не знаем.

И взглядом говорят:

Надо быть занудой или чокнутым,

Чтоб задавать подобные вопросы.

Они несутся дальше.

Как времени поток.

Что им расспросы и ответы,