Страхи царя Соломона - Ромен Гари Страница 4

— Извините, — сказал я, — но я пришел сюда по другому поводу. Мне нужно пройти к месье Соломону, я таксист.

— Вон та дверь.

Я прошел мимо телефонного коммутатора на цыпочках, как ходят в больницах или там, где лежат покойники, к которым всегда надо проявлять уважение, и направился прямо в апартаменты месье Соломона. Каждый день он давал мне список поручений, которые я должен был выполнять. Главным образом я развозил по городу подарки, потому что он буквально осыпал благодеяниями людей, когда узнавал, что они в нужде, — в отличие от Того, Другого, которого я не знаю и не могу стоять за Него горой, но я вовсе не хочу оскорблять верующих, к тому же известен случай, когда на шофера компании Ж7, в шестнадцатом квартале, на углу улицы Л'Иветт, там, где она пересекает улицу Доктора Бланш, вдруг снизошло религиозное откровение.

Месье Соломон посылал меня чаще всего к пожилым людям. Я никогда не приезжал к ним с пустыми руками, обычно я привозил большую корзинку фруктов с запиской от месье Соломона, зек., приколотой к целлофановой обертке. За этой корзинкой я отправлялся в специальный, очень шикарный магазин, где можно было купить любые фрукты вне зависимости от сезона, их привозили сюда со всех концов света, чтобы доставить удовольствие одиноким старикам, доживающим свой век всеми забытыми где-то в Париже, — они и представить себе не могли, что кто-то о них еще помнит и посылает им зимой роскошный виноград, апельсины, бананы и экзотические финики, как это делалось в стародавние времена главным образом на Востоке.

Для моего первого визита месье Соломон выбрал месье Жофруа де Сент-Арда-лузье. Он жил на улице Дарн и был писателем, но еще ничего не опубликовал, потому что работал над произведением своей жизни и надо было еще подождать, прежде чем он завершит свой труд. Ему, правда, было уже больше семидесяти пяти лет, но он хотел, чтобы книга охватила всю его жизнь, и поскольку он был еще жив, ему, возможно, предстояло еще что-то увидеть и испытать. Таким образом, возникала проблема, решить которую было не просто: если он умрет неожиданно, произведение будет незавершенным, а если поставить точку заранее, оно окажется неполным, потому что последний отрезок его жизни там не будет описан. Месье Соломон горячо советовал ему закончить, не дожидаясь своего конца, пусть там будет не хватать последней страницы. Но мне кажется, что месье де Сент-Ардалузье просто боялся завершить свое произведение. Я навещал его каждую неделю, чтобы узнать, как он поживает, у него не было ни родных, ни знакомых, и сознание, что кто-то им интересуется, помогало ему не падать духом, потому что он был атеистом, поражал своим сходством с Вольтером — я его видел по телеку, — всегда носил круглую черную тюбетейку, он купил ее на аукционе, когда распродавались вещи Анатоля Франса, который тоже был атеистом. Яростный противник религии, он говорил только об этом, будто других тем вообще не существовало.

Еще я навещал мадам Казн, которой было почти сто лет, и месье Соломон опекал ее, исполненный надежды, потому что если его что-то действительно интересовало, то это долголетие. Было еще и много других «б/у» — так месье Соломон называл старых людей, которые с годами утратили свой прежний статут, с которыми уже не считались, как раньше. Месье Соломон сказал мне, что остановил свой выбор на мне потому, что в моем облике есть что-то, что вызывает, как они это называют в своей службе SOS, «позитивные вибрации», передающиеся тем, кто пал духом. Но судя по тому, как он, глубоко задумавшись и постукивая пальцем по столу, иногда смотрел на меня и при этом в его черных глазах то и дело вспыхивали иронические искры, мне начинало казаться, что, быть может, он вынашивал в голове какой-то другой замысел.

Представьте себе, я прихожу к даме, которая прикована к своему инвалидному креслу, говорю ей, что меня послал месье Соломон, король готовой мужской одежды, который хотел бы узнать, как она поживает и не нуждается ли в чем. Поскольку до этой минуты она и не подозревала о существовании какого-то месье Соломона, мой визит оказывается для нее не только сюрпризом, но он исполнен еще и таинственности, а таинственность, как известно, всегда открывает дверь надежде, что необходимо прежде всего, если нет ничего другого. Но и тут нужно соблюдать меру. Я объясняю, что месье Соломон всего-навсего король готового платья, чтобы она не подумала, что тут задействованы какие-то высшие силы. Месье Соломон очень привержен выражению готовое платье, потому что для него оно как бы охватывает то, в чем нуждаются от рождения до смерти. А иногда это выражение звучит в его устах как насмешка над всем, что можно найти и предложить в качестве утешения. Позже, когда мы ближе познакомились, я задал ему вопрос на эту тему, которая явно выходила за пределы одежды. Он не сразу ответил, а походил некоторое время взад-вперед по зеленому, цвета пастбища, ковровому покрытию, которым был устлан пол его кабинета, а потом остановился передо мной с выражением чуть печальной доброты. Впрочем, выражение доброты всегда содержит в себе и печаль, потому что известно, с чем ей приходится сталкиваться.

— Что делает ребенок, когда появляется на свет? Начинает кричать. Он кричит, кричит. Так вот, он кричит потому, что вступает в круг «готового платья»… Огорчения, радости, страх, тревога, не говоря уже об отчаянии… Жизнь и… Короче, и все остальное… И утешения, и надежды, все, что можно узнать из книг и что называется «воззрения», во множественном числе… это тоже из области «готового платья». Иногда это что-то очень древнее, все одно и то же, а иногда придумывают и что-то новое, в духе времени…

А потом он положил мне руку на плечо — утешительный жест, он его часто делает, потому что иногда худшее, что может случиться с вопросом, это получить на него ответ.

Когда я рассказывал, какими знаками внимания царь Соломон окружал людей, если узнавал, что их забыли, что у них не бывает никакой радости, что они не получают никаких маленьких удовольствий, Чак упорно объяснял мне, что это был его способ обращаться с горькими упреками к Тому, чьи дела зияли своим отсутствием. Чак так на этом настаивал, так был привержен своему объяснению, что у меня зародилось подозрение: не возникала ли у него проблема с этим вопросом? Проблема по поводу отсутствия царя Соломона, я имею в виду того, настоящего. Он уверял также, что у хозяина службы «SOS альтруисты-любители» это было также проявлением его страхов, что он хотел таким образом обратить на себя внимание Бога, как это часто бывает у хороших евреев, и получить взамен несколько лишних лет жизни. Чак уверяет, что те евреи, которые сохранили веру, имеют с Богом личные отношения, как человек с человеком, что они часто спорят с Богом и даже вслух ссорятся с Ним, пытаются вступить с Ним в сделку: мол, я тебе сделаю это, а ты мне взамен дашь то, я буду одаривать всех вокруг, не считая денег, а ты мне взамен даруешь доброе здоровье, долголетие, а потом, может, и еще что-нибудь получше. Кто знает?

Обычно, когда я приходил к какой-нибудь старой даме, чтобы узнать, как она себя чувствует, и вручить ей от месье Соломона фрукты, цветы и роскошный радиоприемник, который принимает все станции мира, эта дама начинала очень волноваться, а иногда даже пугалась, будто происходило нечто сверхъестественное. Тут надо было проявлять большую осторожность и не доставлять чересчур большой радости, потому что таким образом мы потеряли месье Ипполита Лабиля, которому месье Соломон передал аттестат на пожизненную ренту и который так разволновался от этого, что тут же умер.