Скитальцы - Кнут Гамсун Страница 47

Эдеварт и сам видел, что Кнофф переживает не лучшие времена, его бодрая озабоченность на пристани была напускной. Ну вот и есть у него пристань, сказал бондарь, а что толку? Пристань большая, каменная, с кранами и лебедками, погрузка-разгрузка за одну минуту, а пароходы сюда всё равно не заходят. Во сколько, Эдеварт думает, такая пристань могла обойтись Кноффу? Ужас! Вообрази, сколько в неё вбухали с самого начала строительства, сколько он выплачивал наличными каждую субботу! Кнофф всегда занимался сразу несколькими делами и, когда требовалось, одно дело вытягивал за счёт другого. Но платить всё лето наличными, такого, как и предполагали, даже заведение Кноффа выдержать не смогло.

Где же он брал деньги?

А кто его знает! Может, кредит взял? Или заложил дом вместе с лавкой? Неохота даже думать об этом. Господи, и зачем только ему понадобилась эта пристань? Всё это одно зазнайство и тщеславие, хотел, чтобы у него останавливались пароходы, а ничего из этого не вышло!

Так и не заходят?

Нет. Потому что там, где они всегда делали остановку, тоже построили пристань.

Быть того не может!

У нас ещё не успели по-настоящему развернуться со строительством, как они там тоже зашевелились: Им-то это было просто, люди там богатые, денег им было не занимать, да и строили они деревянную пристань, из брёвен, а это куда как дешевле. Чтобы её укрепить, они купили у Стёренской железной дороги негодные рельсы и заплатили за них как за металл. О, там люди ловкие и осторожные, они не стали надрываться, их пристань давно готова, она раз в восемь меньше нашей, но всех устраивает, и ею уже вовсю пользуются.

А ты сам-то хоть понимаешь, почему пароходы не заходят сюда? Разве здесь не удобнее?

Нет, не будут они у нас останавливаться, пока в компании сидит нынешний директор... Многие не любят Кноффа. Его вообще мало кто любит, уж слишком он важничает, смеётся над всеми. Конечно, пароходы должны останавливаться у нас, и все это понимают: селение большое, богатое, да и округа небедная. Но только говорить об этом бесполезно. И пока в пароходной компании сидит нынешний директор, этого не будет... Понимаешь, Кнофф однажды оскорбил его, посмеялся над ним на каком-то большом собрании, уже давно...

В конце разговора бондарь сказал, что намерен в скором времени уехать отсюда. Ясно, что не по доброй воле, он прожил здесь столько лет, здесь у него и свой дом, и земля... Кстати, хозяева Доппена два раза наведывались сюда и спрашивали о тебе.

Этот ненормальный опять небось был пьян?

Нет, приходила его жена. Я слыхал, они ладят ехать в Америку, просили у Кноффа денег на дорогу, а в залог предлагали ему свою усадьбу, только у Кноффа сейчас и без них забот хватает.

А зачем я им понадобился?

Чего не знаю, того не знаю.

Эдеварт ушёл от бондаря в глубокой задумчивости: одному Богу известно, сможет ли Кнофф с ним рассчитаться и выплатить положенные ему деньги! А вдруг дела Кноффа и в самом деле так плохи, вдруг эта проклятая пристань вконец разорила его? Ведь это Эдеварт подал ему мысль построить пристань, на особую признательность он и не надеялся, однако же немного гордился собой, а теперь вот не смел даже заикнуться об этом, люди, оставшись с пустыми руками, не простили бы ему этого. Всё складывалось хуже некуда, и Эдеварту захотелось куда-нибудь уехать отсюда.

В усадьбе он встретил экономку Кноффа йомфру Эллингсен, кареглазую бойкую девушку, которая раньше благоволила к нему и с которой он несколько раз дружески болтал, она одна была здесь весёлым и надёжным человеком; экономка посмеялась с ним и порадовалась, что он выполнил её пожелание вернуться живым и невредимым, — даже хозяин похвалил его за обедом на прошлой неделе. Эдеварт не без удовольствия выслушал её слова; придя через некоторое время в пекарню, он громко крикнул старому приятелю, с которым некогда делил комнату: Давай, дружище, работай, я привёз тебе двести кулей муки!

Пекарь ответил не сразу, он был мрачен. Да, пекарь тоже был мрачен, жалованье его урезали, и ему грозило остаться без работы. Уже на этой неделе он намерен уехать в Тронхейм и осмотреться там, пусть чёрт плавает на этом судне и ждёт, когда оно пойдёт ко дну!

Где бы Эдеварт ни побывал, всюду царило уныние, даже окружившие его дети держались тише обычного, в том числе и сын Кноффа Ромео, несмотря на то что избавился от учителя и его уроков.

Эдеварт зашёл в лавку. Ты привёз много товаров, сказали ему там. Это вроде порадовало приказчиков, хотя им тоже уменьшили жалованье. Приятно, что полки и ящики больше не будут стоять пустые, сказали они. Но старший приказчик Лоренсен, которого беспокоило будущее, только покачал головой, даже он начал подумывать об Америке, а что ещё остаётся делать? Эдеварт посоветовал ему найти здесь, дома, какое-нибудь небольшое местечко и самому открыть лавку, но Лоренсен грустно улыбнулся: для торговли нужны наличные деньги, а их у него нет.

Люди, привыкшие к другой жизни, не могли смириться с маленьким жалованьем и новыми порядками. Им всё виделось в чёрном свете, пусть чёрт живёт здесь на эти гроши, а они подадутся в Америку! Всё изменилось и стало непривычным, раньше они хорошо зарабатывали и теперь не соглашались на меньшее, почему кончились хорошие времена? Неужели какая-то пристань пустит их всех теперь по миру? Старший приказчик Лоренсен так выразил их настроение: Нам всем надо уезжать из этой страны, мы тут лишние, и делать нам здесь больше нечего. Вот и поедем в Америку все как один, да ты и сам вскоре последуешь туда за нами! — сказал он Эдеварту.

Нет. Это последнее, что могло бы прийти Эдеварту в голову. Никогда.

А что ты здесь будешь делать? — спросил старший приказчик. Опять пойдёшь зимой на Лофотены? Может, и так. Коли к тому времени шхуну не продадут с молотка, как и все остальное... но я тебе этого не говорил!

Скорее всего, старший приказчик Лоренсен был прав, ему-то лучше других было известно, как обстоят дела, но он плохо знал Эдеварта. Америка? Только не по доброй воле! Эдеварт и раньше не думал об этом, не хотел думать и теперь.

На другое утро он простился со своей командой. Ездра перестал храбриться, он протянул Эдеварту маленькую крепкую ладонь, но не смог произнести ни слова — у него вдруг задрожали губы. Вот чёрт, башмак жмёт! — сказал он и наклонился. Но в кармане у него лежало немало денег, и это его быстро утешило. Счастливого пути! — пожелал им Эдеварт и прибавил: Может, и я тоже скоро отправлюсь вслед за вами!

Он явился в контору со всеми счетами и небольшой наличностью, слишком небольшой! Да и откуда было взяться большой? Он заплатил за рыбу на Лофотенах, заплатил работникам, которые сушили её на скалах в Поллене, сюда же входили провиант, жалованье команды, расходы на буксировку и канаты, что он купил в Тронхейме.

В эти же расходы вошли и суммы личного характера, которые Эдеварт расписал по разным статьям, и таким образом они вроде как исчезли, но расходы они тем не менее увеличили. Нет, большой наличности взяться было неоткуда.