Золотой человек - Мор Йокаи Страница 5

Стало быть, рулевой и в самом деле предостерегал о весьма серьезной опасности: встречное судно в ущелье Таталия при столь высоком уровне воды да при такой силе ветра!

Михай Тимар попросил Тимею вернуть бинокль, который он только что вручил ей, чтобы девушке легче было рассмотреть убежище Мирко и прекрасной Милевы.

У западной излучины посреди реки виднелась какая-то темная масса.

Михай Тимар навел на нее бинокль и, обращаясь к рулевому, воскликнул:

- Мельница!

- Вот она, кара Господня!

Навстречу по быстрому дунайскому течению неслась водяная мельница, сорванная ураганом с цепи. Иными словами, такое плавучее сооружение, которое, по-видимому, лишено и рулевого, и команды: команда разбежалась кто куда, и "судно", покинутое на произвол судьбы, мчится опрометью, вслепую, сметая на своем пути все мельницы и загоняя на мели встречные грузовые суда, которые не успевают вовремя уклониться от столкновения.

Но здесь посторониться некуда: по обе стороны Сцилла и Харибда.

Михай Тимар, не отвечая рулевому, вернул Тимее бинокль, посоветовал ей, как лучше всего разглядеть гнездо орлов, предок которых некогда спас влюбленных от голодной смерти; затем, вмиг сбросив с себя куртку, спрыгнул в шлюпку к гребцам и отдал приказ: пятерым парням пересесть вместе с ним в ялик, прихватив с собой небольшой якорь и бечеву, а затем пустить ялик плыть по воле волн.

Трикалис и Тимея не понимали его распоряжений - говорил он по-венгерски, а они этим языком не владели. Не поняли они и его команды рулевому:

- Погонщикам идти вперед, судну не отклоняться ни вправо, ни влево!

Однако через несколько минут Трикалису и без слов стало понятно, какой опасности они подвергаются. Увлекаемая бурным течением мельница стремительно приближалась, и даже невооруженным глазом можно было различить вращающиеся лопасти колеса; обширное сооружение заполонило собою весь судоходный канал. Стоит ему столкнуться с груженым судном, и вмиг пойдут ко дну оба.

Ялик, где находились шестеро мужчин, с невероятными усилиями старался плыть против бурного течения. Четверо гребли, пятый управлялся с рулем, а комиссар, скрестив руки на груди, стоял на носу лодки.

Чего они рассчитывали добиться - хлипкой лодчонкой против мощной мельницы, силою одних лишь человеческих мускулов против неодолимой стихии течения, против шквального ветра?

Да будь каждый из них по силе равен Самсону, и тогда им не побороть законов гидростатики. Оттолкнешь мельницу - но с такою же силой оттолкнется и собственный челнок. Удастся зацепить мельницу - она и людей увлечет за собою. Ведь это все равно, как если бы паук задумал удержать своей паутиной жука-оленя.

Однако челнок и не думал придерживаться середины Дуная, а изо всех сил стремился достичь западной оконечности скалистого острова.

Река в этом месте вздымала волны такой высоты, что челнок с пятеркой храбрецов то исчезал в глубокой водной яме, то в следующее мгновение вновь колыхался на гребне буйной, пенящейся волны, хрупкий, беззащитный против взбудораженного течения, а вода под ним словно кипела, бурлила и клокотала!

Пятеро гребцов в лодке держали совет, как быть.

Один из корабельщиков сказал, что надобно под водой сделать топором пробоину в боковой части мельницы, чтобы та затонула.

Но это не выход: стремительное течение все равно понесет затонувшую мельницу навстречу груженому судну.

Другой посоветовал зацепить мельницу баграми и затем с челнока при помощи руля задать ей такое направление, чтобы она угодила в водоворот.

Этот совет тоже не годился: ведь водоворотом был бы захвачен и сам челнок.

Тимар отдал рулевому распоряжение плыть к оконечности острова Периграда, который увенчан "Скалою Влюбленных".

Когда челнок подплыл к быстрине, Тимар поднял шестипудовый якорь и сбросил его в воду, при этом даже не качнув лодки. Тут-то и выяснилось, что при кажущейся хилости телосложения он обладает крепкими мускулами.

Якорь потянул за собой не один оборот каната: вода в этом месте глубокая.

А Тимар велел рулевому побыстрее плыть к мельнице.

Теперь наконец корабельщики разгадали его намерение: он желает поставить мельницу на якорь.

- Негоже задумано! Высказались они. - Ведь тогда мельница ляжет аккурат попрек судоходного канала и загородит нашему кораблю путь, а канат длинный да тонкий, ему такой тяжести не выдержать.

Евтим Трикалис, заметив маневр Тимара, испуганно выронил чубук и, пробежав по корабельному мостику, закричал рулевому, чтобы тот немедля обрубил бечеву и пустил судно по течению.

Рулевой греческого не знал, однако по жестам Трикалиса догадался, чего тот требует.

Упершись плечом в руль, он с величайшим спокойствием ответствовал:

- Нечего попусту суетиться, Тимар знает, что делает!

Трикалис с яростью отчаяния выхватил из-за пояса кинжал, намериваясь собственноручно перерубить бечеву; однако рулевой сделал ему знак обернуться. И то, что Евтим Трикалис увидел позади, заставило его отказаться от своего намерения.

С низовьев Дуная прямо по самой середине реки двигалось судно. Привычному глазу не составляло труда распознать его даже на расстоянии мили. Судно оснащено парусной мачтой - парус, правда, сейчас спущен, - высокой кормой и двадцатью четырьмя гребцами. То без сомнения турецкая канонерская лодка.

Стоило только Евтиму Трикалису увидеть канонерку, и он тотчас заткнул кинжал за пояс. От зрелища, представившегося ему впереди корабля, он весь побагровел; зато при виде турецкой канонерки лицо его приобрело желтоватый оттенок.

Трикалис торопливо подошел к Тимее.

Дочь разглядывала в бинокль скалистый мыс Периграды.

- Дай-ка сюда бинокль! -проговорил Евтим охрипшим от страха голосом.

- Ах, какая прелесть! Воскликнула Тимея, передавая отцу бинокль.

- Что там такое?

- Вот на той скале живут крохотные сурки, они резвятся друг с дружкой, как белочки.

Евтим направил бинокль на плывущее следом судно, и брови его сдвинулись еще суровее, а лицо побелело, как у мертвеца.

Тимея опять завладела биноклем и вновь навела его на резвых сурков. Евтим правой рукой обнял дочь за талию.

- Взгляни, как они скачут и пляшут! Один сурок гоняется за всеми остальными. Прямо глаз не оторвешь!

Тимея и не подозревала, до чего захотелось вдруг обнимавшей ее руке схватить и швырнуть ее через борт в пенистые волны.

Однако стоило Евтиму обратить взгляд в другую сторону, и к его лицу вновь вернулись краски жизни.

Тимар, подплыв к мельницу поближе, взял в правую руку длинную связку якорного каната; на конце его был закреплен стальной крюк.