Тайпи. Ому - Герман Мелвилл Страница 5

Какое восхитительное чувство я испытал! Можно много говорить об освежающем действии холодных ванн, но представьте это ощущение под кокосовыми деревьями, среди прохладной восхитительной атмосферы.

Как описать пейзажи, которые предстали перед моими глазами, когда я смотрел на них из этого зеленого рая! Узкая долина с крутыми склонами гор, переплетенные зеленые ветви, как огромная беседка… Это самая дивная долина, которую я когда-либо видел.

Случилось так, что в тот же день французский адмирал со всей эскадрой спустился в Нукухиву принять формальную власть. Он оставался в долине около двух часов, в течение которых имел торжественную встречу с вождем. Адмирал выступал с непокрытой головой и вытянутой рукой, а старик вождь приветствовал его. Когда они стояли бок о бок – это были две крайности социальной лестницы, великолепный француз и бедный дикарь. Они оба были высокого роста и имели благородную осанку, но во всех других отношениях контрастировали поразительно! Адмирал был во всей атрибутике, присущей своему морскому рангу. Он был одет в богато украшенный сюртук, на груди были различные ленты и ордена. Простой же островитянин явился во всей природной наготе – за исключением незначительного опояска на чреслах.

На какое неизмеримое расстояние, думал я, эти два существа удалены друг от друга. В одном – результат долгих веков цивилизации и утонченности, которые постепенно превратили простое существо в подобие великого; в то время как другие, по прошествии того же времени, не продвинулись в прогрессе ни на шаг. «Тем не менее, – думал я, – не может ли дикарь быть счастливейшим из них двоих?» Я могу даже сейчас отчетливо вспомнить каждую деталь разыгравшейся тогда сцены – тенистую тропическую растительность, живописную группу солдат и туземцев и даже золотой цвет грозди бананов, которую я держал тогда в руке, предаваясь философским размышлениям.

Глава 5

Итак, окончательно решив тайно покинуть судно и получив все возможные сведения о бухте, я приступил к обдумыванию плана. Нужно было действовать со всей возможной осторожностью, так как ошибка могла повлечь за собой множество неприятных последствий. Мысль о том, что я могу быть схвачен и с позором привезен обратно на корабль, была так невыразимо противна мне, что я пообещал себе не совершать никаких поспешных или необдуманных поступков.

Я знал, что наш достойный капитан, по-отечески заботившийся о команде, неохотно согласится с тем, что один из его лучших моряков должен столкнуться с опасностями пребывания среди выходцев из варварского острова, и в случае моего исчезновения его отеческое беспокойство заставит его предложить вознаграждение за мое задержание (в виде запасов пестрого ситца), – я был уверен в этом. Он мог даже оценить это в стоимость мушкета, и я был совершенно уверен, что в таком случае все население бросится за мной вдогонку, побуждаемое невиданной щедростью.

Зная, что островитяне из осторожности жили в самой глубине долин и избегали бродить по горам, я пришел к выводу, что если бы мне удалось незаметно уйти в горы, я мог бы легко оставаться там, питаясь фруктами, до отплытия судна. Поскольку я располагался бы на высокой точке, то сразу увидел бы его отплытие.

Эта мысль мне понравилась чрезвычайно. Казалось, это был способ объединить практическую выгоду и некоторое удовольствие; как восхитительно было бы смотреть с высоты в несколько тысяч футов на ненавистный старый корабль и противопоставлять зеленые декорации с воспоминанием об узких палубах и мрачном баке!

Весьма неприятным недостатком этого плана была возможность попасть в руки кровожадных тайпи, которым могло бы взбрести в голову приготовить праздничную закуску из бедолаги, который не будет иметь никаких средств для спасения или защиты. Я был готов столкнуться с некоторым риском для достижения своей цели и рассчитывал на то, что в горах смогу уклониться от встречи с людоедами. Кроме того, шансы были 12: 50 в пользу того, что туземцы никогда не покинут свои цитадели.

Я решил не посвящать никого в свои планы и уж тем более не просить никого сопровождать меня. Но однажды ночью, находясь на палубе, я увидел Тоби (имя, под которым мы его знали, своего настоящего имени он никогда не сообщил бы нам) – молодого человека примерно моего возраста, перегнувшегося через фальшборт и глубоко задумавшегося. Тоби и раньше обращал на себя мое внимание. Он был активен, отзывчив, смел и открыт в выражении своих чувств. Я несколько раз выручал его из передряг, в которые он попадал из-за этого. Не знаю, по этой ли причине или из-за определенного родства между нами, он всегда проявлял пристрастие ко мне. Мы провели долгое время вместе, убивая утомительные часы болтовней, песнями, рассказами, а также проклятиями в адрес нашей нелегкой судьбы.

Тоби, как и я, был, очевидно, из другой сферы жизни, и его речь порой выдавала это, хотя ему очень хотелось это скрыть. Он был наделен удивительно располагающей внешностью. Он был необычайно мал ростом, худощав и очень гибок. Его смуглый цвет лица стал еще более темным под воздействием тропического солнца и, кажется, даже бросал темную тень в его большие черные глаза. Он был странно своенравным существом, капризным, порывистым и меланхоличным, временами почти угрюмым. Его вспыльчивый нрав иногда приводил его в состояние, близкое к бреду.

Никто никогда не видел, как Тоби смеется. Я имею в виду – от души, во все горло. Правда, он иногда улыбался. Но в последнее время я заметил, что меланхолия Тоби возросла, и я часто видел его – с момента нашего прибытия на остров – глядевшим задумчиво на берег. Я знал, что он питал отвращение к кораблю, и полагал, что, если появится вероятность побега, он охотно пойдет на это.

Когда я заметил Тоби, задумчивого, перегнувшегося через фальшборт, у меня сразу мелькнула мысль, что он думает о том же, что и я. И если это так, подумал я, то он единственный из всех моих товарищей, которого я выбрал бы для того, чтобы разделить со мной опасности и тяготы. Возможно, мне придется несколько недель скрываться в горах. В таком случае спутник послужит мне утешением!

Эти мысли быстро промелькнули в моем мозгу, и я задавался вопросом, почему раньше не подумал об этом. Однако было еще не поздно. Я хлопнул Тоби по плечу, чтобы вывести его из задумчивости. Нескольких слов хватило, чтобы достичь взаимопонимания. За час мы обсудили все предварительные дела и выработали план действий. Затем скрепили наше соглашение рукопожатием и, чтобы не вызывать подозрений, отправились каждый в свой гамак, чтобы провести там последнюю ночь на борту «Долли».

На следующий день часть команды, в том числе и мы, должна была отправиться на берег; мы решили, что нужно воспользоваться такой возможностью, чтобы сразу после высадки отделиться от остальных, не возбуждая их подозрений, и сразу подняться в горы, перевалить через вершины и оставаться на острове до первой благоприятной возможности покинуть его.

Глава 6

Ранним утром следующего дня вахта была собрана на юте, и наш достойный капитан увещевал нас следующим образом:

– Теперь, парни, когда мы закончили наше шестимесячное плавание и выполнили всю работу, я полагаю, вы хотите сойти на берег. Я собираюсь дать вам свободу на сегодня, потому что, полагаю, вы будете рычать, как старые артиллеристы, если я этого не сделаю. Однако прислушайтесь к моему совету: если хотите жить, держитесь подальше от людоедов. Десять к одному, парни, если вы сойдете на берег, вы попадете в какую-нибудь адскую историю, и это будет конец. Если эти негодяи с татуировками заманят вас в свои долины, они поймают вас – можете быть уверены. Много белых сошли здесь на берег, и никто никогда их больше не видел. Был старый «Дидо», который около двух лет назад послал свою вахту на берег; о них ничего не было слышно неделю – туземцы клялись, что не знают, где они, но только трое из отплывших вернулись на корабль снова, и один из них – с изуродованным на всю жизнь лицом, проклятые язычники сделали ему татуировку. Но что толку говорить с вами! Я вижу ясно, вы все равно сойдете на берег. Все, что я должен вам сказать, – не нужно обвинять меня, если островитяне приготовят из вас обед. Держитесь ближе к французскому лагерю и возвращайтесь на корабль до захода солнца. Помните, что я сказал вам. Идите! Когда пробьет две склянки, будет спущена шлюпка. И помилуй вас Бог!