Сказки века джаза - Фрэнсис Скотт Фицджеральд Страница 5

Мы пошли по улице вслед за Шмиди, пока не достигли дома, стоявшего на перекрестке. На первом этаже расположилась табачная лавка, но второй этаж явно сдавался внаем. В окне мелькнуло чье-то лицо, но, заметив нас, человек поспешно удалился в глубь комнаты. Сайрел достал из кармана фотокарточку.

– Это она! – воскликнул он и, крикнув нам, чтобы мы следовали за ним, рванул на себя небольшую боковую дверь.

Сверху донеслись голоса, шарканье подошв и хлопок закрывающейся двери.

– Вверх по лестнице! – крикнул Сайрел, и мы побежали за ним, перескакивая сразу через несколько ступенек.

На верхней площадке лестницы нас встретил молодой человек.

– По какому праву вы врываетесь в этот дом? – спросил он.

– По праву закона! – ответил Сайрел.

– Я не делал этого! – вспыхнул юноша. – Вот как все было. Агнесс Рэймонд любила меня, она не любила Стэндиша, и он ее застрелил; но Господь не дал ее убийце уйти от мщения. Хорошо, что его убила миссис Рэймонд, потому что иначе его кровь была бы на моих руках. Я вернулся, чтобы еще раз увидеть Агнесс перед тем, как ее похоронят. Кто-то вошел в комнату. Я его ударил. Я только что узнал, что миссис Рэймонд его убила.

– А я забыл о миссис Рэймонд! – сказал Сайрел. – Где же она?

– Она уже не в вашей власти! – сказал молодой человек.

Сайрел скользнул мимо него, Шмиди и я – за ним. Он распахнул дверь в комнату на верхней площадке, и мы ворвались в помещение.

На полу лежала женщина, и, едва коснувшись ее груди, я понял, что ей уже ни один врач не поможет.

– Она приняла яд, – сказал я.

Сайрел оглянулся – молодой человек исчез. Охваченные ужасом, мы остались наедине со смертью.

«Стоять! Стоять! Стоять!» – гремел над полем лозунг болельщиков; утомленные игроки в красном медленно выбежали на свои места. На этот раз атака синих шла прямо по центру и увенчалась проходом семи ярдов. «Второй даун, три!» – выкрикнул судья, и вновь атака по центру. На этот раз они не выдержали натиска; огромный фулбек Хилтона опять прорвался сквозь линию красных и, раскидав всех таклов, шатаясь, направился к воротам Уоррентауна.

Крошечный квотербек Уоррентауна быстро выбежал вперед и, уклонившись от нападающих, бросился прямо под ноги фулбеку, повалив его на землю. Команды снова построились в линии, но Херст, правый такл красных, так и остался лежать на земле. Такла заменили, поставив вместо него правого хавбека, и капитан команды Берл убежал за боковую линию посоветоваться с тренерами.

– Кого поставим хавбеком, сэр? – спросил он главного тренера.

– Может, Рида? – ответил тренер, взглянув на одного из сидевших на куче соломы, служившей скамейкой запасных, и кивком подозвав его к себе. Светловолосый юноша, стягивая свитер, подбежал к тренеру.

– Слишком маленький, – сказал Берл, внимательно оглядев стоявшего перед ним.

– И все же больше некого, – ответил тренер.

Было заметно, что Рид волнуется; он переминался с ноги на ногу и теребил край своего свитера.

– Ладно, ничего не поделаешь, – сказал Берл. – Вперед, малыш! – И они выбежали на поле.

Команды быстро выстроились в линии, квотербек Хилтона дал сигнал разыгрывать «6-8-7-Джи». Игра велась между гардом и таклом, однако в этот момент из линии Уоррентауна выскочила грациозная фигура, так и не дав вступить в игру фулбеку, тяжело упавшему на землю. «Отлично сработал, Рид», – похвалил Берл. Рид побежал обратно на свое место, покраснев от похвалы, и присел в стойку в ожидании следующего дауна. Центр выполнил снеп квотербеку – тот, развернувшись, хотел дать пас хавбеку. Мяч выскользнул у него из рук, он почти поймал его, но было уже поздно. Рид проскользнул между тайт-эндом и таклом и выбил мяч. «Отлично, Рид», – крикнул Мрайдл, квотербек Уоррентауна, выбегая вперед и выкрикивая на бегу команду разыгрывать «48-10-Джи-37». Рядом с левым тайт-эндом стоял Рид, но пас был неточным, и квотербек не удержал мяч. Рид подобрал его на бегу и обежал левого тайт-энда. Игру остановили из-за фамбла, и вмешательство Рида оказалось напрасным, – ему пришлось снова вернуться на свое место; после того как он обошел тайт-энда, его свалил тяжелый удар синего фулбека. Однако ярд он все-таки отыграл. «Все равно молодец, Рид, – сказал квотербек, – это моя ошибка!» И опять снеп, но пас вновь неточный, и лайнмен Хилтона упал на мяч.

А затем началось уверенное движение по полю к очковой зоне Уоррентауна. Раз за разом Рид проскальзывал через линию Хилтона и блокировал раннера, не давая ему вступить в игру. Но команда Хилтона все равно медленно продвигалась к воротам Уоррентауна. Когда синие были уже на последней десятиярдовой зоне красных, их квотербек совершил единственную за всю игру ошибку. Он дал сигнал пасовать вперед. Мяч полетел фулбеку, который развернулся, чтобы бросить его правому хавбеку. Но едва мяч оторвался от руки, как Рид подпрыгнул и перехватил его. Он споткнулся, но тут же восстановил равновесие и бросился к воротам Хилтона, оставив позади себя длинную цепь игроков в красном и синем. От ближайшего соперника его отделяло пять ярдов, но к тому моменту, когда он пересек свою линию сорока пяти ярдов, это расстояние сократилось до трех. Он повернул голову и огляделся. Его преследователь тяжело дышал, и Рид понял, что надо делать. Надо было попробовать увернуться. Как только соперник бросился на него всем телом, он резко отскочил, и соперник упал прямо за ним, промахнувшись всего лишь на какой-то фут.

Теперь добежать до линии ворот было уже несложно, – когда Рид бросил мяч на землю и, счастливый, упал рядом, он услышал новый лозунг болельщиков, отдававшийся эхом по всему стадиону: «Раз, два, три, четыре, пять – Рид, выходи опять!»

– Прэйл!

– Я.

– Мартен!

– Выбыл.

– Сандерсон!

– Я!

– Карлтон, сегодня в караул!

– Он в лазарете.

– Есть добровольцы в караул?

– Я, я! – громко выкрикнул Джек Сандерсон.

– Принято, – сказал капитан и продолжил перекличку по списку.

Ночь выдалась холодной. Джек и сам не понимал, как же так вышло. Накануне он получил легкое ранение в руку, и его китель украсился ярко-красным пятном в том месте, где его прошила шальная пуля. А шестой пост был далеко. Надо было пройти с холма, где стояла палатка генерала, вниз, к озеру. Он почувствовал, как на него накатывает слабость. Он очень устал, к тому же очень быстро стемнело.

Там его и нашли утром: он уснул после утомительного марша и последовавшей за ним битвы. Не считая легкой раны, с ним все было хорошо, а законы военного времени очень суровы. До конца своей жизни Джек помнил печальный голос своего капитана, объявившего страшный приказ.

Начальник лагеря Боулинг-Грин, 15 января 1863 года, Соединенные Штаты. За сон при исполнении обязанностей караульного на ответственном посту рядовой Джон Сандерсон настоящим приговаривается к расстрелу. Расстрелять на рассвете 16 января 1863 года. По приказу главнокомандующего Роберта И. Ли.