За три моря. Путешествие Афанасия Никитина - Константин Кунин Страница 5

Он пошел к берегу, посмотрел, хорошо ли привязаны ладьи, проверил, не заснул ли дозорный, пощупал узлы на причале.

Вдруг послышался плеск весел. К берегу подошел на душегубке [22] слуга посла Асан-бека. Он сказал Никитину:

– Мой господин прислал меня за тобой.

На корабле Никитина встретил ближайший слуга посла и по крутой лестнице проводил его к своему господину. В низкой каморке, завешанной и устланной коврами, горела светильня. Было душно. Но Асан-бек сидел в шелковом, отороченном лисьим мехом стеганом халате. Поодаль на коленях стояли три ногайских татарина в овчинных тулупах мехом наверх.

– Привет тебе, Афанасий! – сказал посол. – Я вызвал тебя по важному делу. Эти люди, – кивнул он в сторону ногайцев, – принесли вести, что ждет нас трехтысячный отряд хана астраханского. Хан хочет ограбить наш караван. А вот они говорят, что могут провести нас темной ночью мимо отряда, да и мимо Астрахани. Что скажешь?

– Кто торопится решить – решает неверно, – уклончиво ответил Никитин пословицей.

Асан-бек понял.

– Идите наверх! – крикнул он ногайцам и, когда те ушли, обратился к Никитину: – Теперь говори, ведь ты глава каравана.

– Что сказать, хозяин?.. – задумчиво ответил тот. – Вернуться назад нельзя, идти напролом – надежды на победу мало, и поверить им нельзя – могут обмануть.

– Так что же делать? – спросил посол.

– Надо прикинуться, будто верим этим псам, и нанять их, чтобы провели мимо хана, – подумав, решил Никитин. – А самим тайком готовиться к бою. Надо бы пройти, пока луна не взошла. Пройдем незамеченными – хорошо, не удастся – примем бой.

– Так и сделаем. Волей Аллаха пройдем! – согласился посол.

Он позвал ногайцев и начал советоваться с ними, как незаметно пройти мимо засады. Затем велел своему слуге выдать им подарки. Все это время Никитин молча стоял в стороне. Когда ногайцы ушли, Асан-бек и Афанасий стали вполголоса обсуждать, как уберечься от нападения.

Город Астрахань был неказист с виду – окружен недостаточно крепкими стенами из глины и камней. Но в распоряжении астраханского хана было немало воинов. Иностранные купцы, если им удавалось благополучно добраться до Астрахани, получали разрешение торговать на городских базарах, уплатив за это частью своих товаров хану и его приближенным. Но на тех, кто пытался миновать Астрахань со своими товарами, астраханские татары нередко нападали, отнимая все их добро.

Можно было опасаться, что и на этот раз астраханский хан попытается ограбить проплывавшие мимо корабли.

Асан-бек и русский купец понимали, что надо готовиться к бою. Решили раздать всем пищали [23] и луки, весла убрать, чтобы татары не услышали плеск воды, а плыть под парусом. Посольский корабль должен был, как всегда, идти головным. Асан-бек предложил Афанасию оставаться на посольском корабле, чтобы можно было посоветоваться с ним во время боя.

Когда Никитин вернулся к своим, была уже глухая ночь. Костер догорал. Все крепко спали. Лишь старик Кашкин еще покашливал и ворочался под своей овчиной.

Афанасий разбудил товарищей. Быстро потушили костры, собрали одежду, без шума стащили ладьи в Волгу.

Никитин вернулся к Асан-беку вместе с Кашкиным и Кирей Епифановым. Старик Кашкин прежде плавал в Астрахань и мог пригодиться на головном корабле, а Киря сам увязался с Афанасием.

Когда Никитин поднимался на корабль, он увидел, что Кашкин волочит за собой мешок.

– Что это у тебя, дед? – спросил он.

– Так, рухлядишка [24] кое-какая, – уклончиво ответил Кашкин.

И лишь тогда Никитин подумал, что оба его короба остались в ладье. Но возвращаться назад было уже поздно. Он успокаивал себя тем, что, может быть, его товары лучше сохранятся в ладье. Татары, наверное, будут охотиться за кораблем с богатыми подарками, которые везет из Москвы в Шемаху Асан-бек, а ладья может пройти незамеченной. К тому же главное его богатство – нитка жемчуга – было при нем. Он хранил ее в мешочке на шее.

Никитин прошел на корму, где стоял посол. Асан-бек ждал ногайцев-проводников, уплывших вперед на разведку. Ночь была по-прежнему темная, но до восхода луны оставалось немного времени.

Тихо подошла лодка, и на корабль поднялись два проводника.

– Где же третий? – спросил вполголоса Афанасий.

Оба ногайца, перебивая друг друга, зашептали:

– Сейят занедужил [25] вдруг, ходить не может, по земле катается, пришлось его на берегу оставить.

– Весть дали, проклятые! – пробормотал по-русски Никитин.

На поднятых парусах караван поплыл вниз по течению реки.

Прошло много времени. Все было тихо. Лишь вода журчала под кормой да поскрипывал руль.

– Качма! Качма! – раздался вдруг громкий и резкий окрик с берега.

– Что это значит? – спросил Никитин.

В ответ раздались два всплеска за кормой: оба проводника бросились в воду.

– Качма! Качма! – закричали с обоих берегов реки.

– Не отвечай! – приказал посол и велел взяться за весла. – Нужно торопиться, а нас все равно теперь узнали, – добавил он.

В это время над яром [26] показалась луна, и сразу стали видны и корабль, и ладьи, бежавшие под парусом, и множество всадников на обоих берегах.

О борта и палубу корабля застучали стрелы. Одна задела руку повара, другая застряла в шапке Кашкина.

– Начинай! – крикнул посол.

И все, кто не занят был на веслах, стали стрелять из пищалей и луков. Жалобные крики раздались где-то на левом берегу.

– Ага, попали! – воскликнул Киря, вновь заряжая пищаль.

Вдруг он, как надломленный, согнулся пополам – в горле у него торчала стрела. Взяв из его рук пищаль, Никитин послал пулю на берег. Снова раздался крик, и Афанасий понял, что попал в цель.

Ветер усилился, паруса натянулись, и корабль поплыл быстрее.

– Уходим! – крикнул Никитин.

Татары скакали вдоль берега, пуская стрелы, но скоро отстали.