Тэсс из рода д'Эрбервиллей - Томас Гарди Страница 50

— Как можете вы спрашивать? — проговорила она, пытаясь не потерять контроля над собой.

— Я почти знаю, что не любите. Но в таком случае почему же вы меня отталкиваете?

— Я вас не отталкиваю. Мне… мне приятно, когда вы говорите, что любите меня, и вы можете всегда говорить об этом, когда мы вместе… и никогда я не рассержусь.

— Но выйти за меня вы не хотите?

— А это другое дело… это для вашего же блага, милый! Поверьте мне, это только ради вас! Я была бы бесконечно счастлива, если бы могла обещать вам стать вашей женой, но… но я уверена, что не должна это делать.

— Но с вами я буду счастлив!

— Да, вы так думаете, а если будет не так?

В подобных случаях, предполагая, что она из скромности считает себя неподходящей для него женой, так как не умеет вести себя в обществе, он начинал ее убеждать, говорил о восприимчивости и гибкости ее ума; и он не лгал: Тэсс была умна от природы, а любовь к Клэру помогла ей усвоить его словарь, произношение и с удивительной быстротой почерпнуть от него кое-какие знания. После этих нежных споров, одержав победу, она шла в дальний конец луга доить отбившуюся от стада корову, а если никакой работы не было, пряталась в осоке либо уходила в свою комнату и тихо плакала — всего лишь через несколько минут после своего внешне равнодушного отказа.

Тэсс выдерживала тяжелую борьбу; сердце ее было на его стороне — два пламенных сердца боролись с бедной маленькой совестью, — и Тэсс всеми доступными средствами пыталась подкрепить свою решимость. Она приехала в Тэлботейс, твердо зная, что ни при каких условиях не сделает шага, который впоследствии заставил бы ее мужа горько раскаиваться в своей слепоте. И она твердила себе, что требование ее совести, которому она готова была подчиниться в те дни, когда могла мыслить трезво, не должно и теперь остаться втуне.

«Почему никто не расскажет ему обо мне? — думала она. — Ведь это случилось всего за сорок миль отсюда? Почему не дошли сюда слухи? Ведь должен же кто-нибудь знать?»

Но никто, казалось, не знал, никто не сказал ему.

В течение следующих двух-трех дней они не разговаривали на эту тему.

По грустным лицам своих товарок Тэсс догадывалась, что они видят в ней его счастливую избранницу. Однако они не могли не заметить, что она избегает его по мере сил.

Впервые нить жизни Тэсс так четко разделилась надвое — радость и скорбь. В тот день, когда на мызе варили сыры, она снова осталась с Энджелом наедине. Хозяин мызы сам принимал участие в работе, но последнее время и мистер Крик и его жена, казалось, подметили взаимную склонность молодых людей, хотя Энджел и Тэсс были так осторожны, что у хозяев могло возникнуть лишь самое смутное подозрение. Как бы то ни было, но фермер оставил их вдвоем.

Они крошили творог, прежде чем положить его в чаны, — эта операция походила на крошение огромных хлебов. Пальцы Тэсс Дарбейфилд, погруженные в белоснежную массу, розовели, как лепестки розы. Энджел, пригоршнями бросавший творог в чаны, вдруг оторвался от работы и положил обе руки на руки Тэсс. Рукава у нее были засучены выше локтя, и, наклонившись, он поцеловал голубую вену, просвечивавшую сквозь нежную кожу.

Хотя первые сентябрьские дни были жаркими, рука Тэсс, запачканная творогом, показалась ему холодной и влажной, как свежий гриб; она чуть пахла сывороткой. Чувствительность Тэсс была обострена до крайности: от одного его прикосновения пульс ее забился быстрее, кровь прилила к кончикам пальцев, и руки стали горячими. Затем сердце словно шепнуло ей: «Нужно ли его избегать? Правда всегда остается правдой, даже в отношениях между женщиной и мужчиной». Она подняла глаза, посмотрела на него с бесконечной преданностью, и нежная улыбка тронула ее губы.

— Вы знаете, почему я это сделал, Тэсс? — спросил он.

— Потому что вы меня очень любите.

— Да, а кроме того — это вступление к новым мольбам.

— Опять?!

На лице ее отразился испуг, словно она боялась, что упорство ее будет сломлено ее же собственным желанием.

— О Тэсси, — продолжал он, — я не понимаю, зачем ты меня так мучаешь? Честное слово, можно подумать, что ты кокетка, чистейшей воды городская кокетка. От них то холодом веет, то теплом, — точь-в-точь, как от тебя. Вот уж не ждал я найти кокетку в такой глуши, как Тэлботейс. А все-таки, любимая, — поспешил он добавить, видя, как задели ее эти слова, — я знаю, что в мире нет человека честнее и искреннее тебя. Может ли мне прийти в голову, что ты со мной кокетничаешь? Тэсс, почему тебе неприятна мысль стать моей женой, если ты действительно меня любишь?

— Я никогда не говорила, что эта мысль мне неприятна, и не могу сказать, потому что… потому что это неправда!

Губы ее задрожали, и она должна была отойти от него, чувствуя, что силы ей изменяют. Клэр, измученный, недоумевающий, бросился за ней и поймал ее в коридоре.

— Скажи мне, скажи, — начал он, страстно обнимая ее и совсем не думая о том, что руки у него в твороге, — скажи, что никому, кроме меня, ты не будешь принадлежать!

— Да, да! — воскликнула она. — И я вам отвечу на все вопросы, только отпустите меня сейчас! Я вам расскажу свою жизнь… все о себе расскажу, все.

— Да, да, дорогая! Конечно, ты мне расскажешь обо всех твоих приключениях! — с ласковой иронией отозвался он, всматриваясь в ее лицо. — Я не сомневаюсь, что у моей Тэсс приключений было не меньше, чем у этого вьюнка на изгороди, который только сегодня утром распустился. Ты мне расскажешь все, что тебе угодно, только не повторяй больше этих мерзких слов, будто ты меня недостойна.

— Хорошо, постараюсь. И завтра я вам объясню причину… нет, не завтра, на будущей неделе.

— Ну, скажем, в воскресенье?

— Хорошо, в воскресенье.

Наконец она ускользнула от него и бросилась к ивовым зарослям в дальнем конце двора, где никто ее не видел. Здесь росла мята. Тэсс упала на траву, словно на кровать, и скорчилась, изнемогая от тоски, которая на мгновение вдруг сменилась радостью, — даже предчувствие конца не могло ее заглушить.

Действительно, она почти готова была уступить. Каждый ее вздох, каждая капля крови и биение пульса сливали свой голос с голосом природы, восставая против излишней щепетильности. Смело и бездумно дать свое согласие, соединиться с Энджелом перед алтарем, ничего не открыв ему в надежде остаться необличенной, вырвать кусочек счастья, раньше чем успеют вонзиться в нее железные когти страдания, — вот к чему толкала ее любовь. Охваченная каким-то экстазом, Тэсс предчувствовала, что, несмотря на многие месяцы тайного самообуздания и борьбы, несмотря на решение вести отныне жизнь суровую и одинокую, любовь в конце концов победит.

Время шло, а Тэсс все еще оставалась в зарослях. Она слышала, как гремели подойники, когда их снимали с развилистых кольев, раздался крик «уау-уау!», созывающий стада, но она не пошла доить коров. Все заметят, как она взволнована, а хозяин, считая, что причиной ее волнения может быть только влюбленность, начнет добродушно ее поддразнивать — этой пытки она не вынесет.