Косталь-индеец - Габриэль Ферри Страница 6

Белый клокочущий, подобно громадной лавине, поток вырывался из-под свода, образуемого двумя огромными кедрами, вершины которых переплелись между собою. Их темные гибкие ветви, обросшие длинными прядями испанского мха и обвитые густыми гирляндами лиан, время от времени касались водяной арки. Эти два гиганта, поднимавшие свои мощные длани из облака пара и брызг, казались духами-хранителями, состарившимися на страже водопада.

Индеец и негр остановились перед этим величественным, но также и пугающим среди ночной темноты зрелищем.

— Теперь, — сказал Косталь, — подумай хорошенько о моих советах; помни прежде всего, что когда появится сирена, то за первым трепетом, от которого не свободен и самый храбрый человек при виде духа, не должно следовать страха, иначе ты погиб.

Негр вместо ответа только кивнул головой; однако, судя по наружности, он был теперь так же тверд, как сам индеец.

В то время как они, усевшись на краю ущелья, погрузились в серьезный разговор, почти под их ногами на дне того же ущелья сидел человек, которого они не заметили. Этот человек, казалось, с любопытством наблюдал величественное зрелище низвергавшихся в бездну масс воды. То был уже знакомый нам капитан королевских драгун, которого случай привел в это дикое место.

Расставшись с доверчивым студентом, капитан сильно пришпорил коня, и тот, весело заржав, помчался по равнине. К несчастью, офицер никогда не бывал в здешних краях своего неизмеримого отечества и потому, доехав до места, где дорога разделялась надвое, остановился в недоумении, решая, по какому пути отправиться дальше. Вокруг по-прежнему царило полное безлюдье, никого не было, кто бы мог указать ему дорогу, и потому, за отсутствием всяких указаний, он предоставил выбор своему коню.

Животное, без сомнения, сильнее мучилось жаждой, чем голодом, и, потянув струю свежего воздуха, выбрало путь направо. Этот выбор оказался неудачным для офицера, потому что сбил его с прямого пути; но, как мы объясним позднее, тем счастливее оказался он для студента, оставленного нами в гамаке.

Проехав немного времени по новому направлению, капитан услышал глухой шум водопада, а спустя около получаса дорога, становившаяся все уже и уже, внезапно исчезла перед непроходимыми кустарниками, за которыми слышен был грохот потока.

Наши читатели теперь немного знают эту местность, но путешественнику она была совершенно не знакома, и хотя он находился совсем неподалеку от брода через реку, где Косталь показывал негру следы тигра, однако лес по обоим берегам реки был так густ, что незнакомому с местностью человеку трудно было догадаться о близости реки.

Чтобы выйти из затруднительного положения, офицер сошел с лошади, привязал ее к кусту и, хотя и не без труда, добрался до края ущелья. Сначала капитан не знал, как пробраться в этом темном лабиринте, к тому же закрытом густой, многолетней растительностью. Утомленный бесплодными усилиями пройти вперед, он собрался было вернуться, как вдруг заметил нечто вроде тропинки, промытой дождем, или, может быть, протоптанной дикими животными, и пошел по ней, надеясь найти наконец проход для себя и своего коня.

Спуск оказался крутой, но почва твердой, и дон Рафаэль начал спускаться; лианы, перекидывавшиеся с дерева на дерево, облегчали ему путь, так что он благополучно достиг дна ущелья.

Как ни торопился драгун, но вид великолепного водопада заставил его вскрикнуть от удивления и восторга. Он сел на камне, около которого весело плескалась вода, и в течение некоторого времени рассматривал величественную массу, низвергавшуюся со скалы перед его глазами, но вскоре другое занимательное зрелище приковало к себе его внимание и заставило остаться на месте.

Среди облаков мельчайших брызг, подымавшихся вследствие падения воды, вершины двух кедров обрисовывались очень смутно, тем более что луна бросала только бледный свет; но и при этом свете зоркие глаза капитана смогли различить на наклонном стволе дерева лицо индейца. Вслед за тем он заметил на ветвях другого кедра еще чье-то лицо. Это последнее было черно, как ночь. Вслед за лицом скоро появилось и все тело; на одном стволе — индейца, на другом — негра.

Смелость этих двух людей невольно возбуждала ужас. Они свешивались то поочередно, то разом над бушующим потоком, уцепившись руками за ветви и касаясь ногами воды, или дерзко наклонялись над высотой, от которой у офицера кружилась голова. Устремив взоры на бурную поверхность, смельчаки все еще не замечали сидевшего на дне ущелья непрошенного зрителя.

Индеец вытянул руку и начал произносить что-то вроде тожественного заклинания, очевидно сопровождавшегося именем, которое, однако, терялось в шуме водопада. Офицер по движению мускулов индейца мог ясно видеть, что он поет полной грудью.

Любопытство заставило бы дона Рафаэля еще долее смотреть на это жутковатое зрелище, но ему хотелось поскорее узнать дорогу в гасиенду, и потому он крикнул им, чтобы обратить на себя внимание. Но, хотя его легкие были сильными, рев водопада заглушил его голос. Тогда он решился подойти к индейцу и негру и с большим трудом взобрался до свода, образованного двумя кедрами; но оба уже исчезли. Он осторожно поднялся по стволу и осмотрел водопад, надеясь найти какое-нибудь объяснение занятию этих двух людей, но увидел только то, что видел уже раньше: широкую, покрытую пеной массу воды.

Между тем только что оставленное офицером место на дне ущелья оказалось опять занятым, на сей раз индейцем и негром. Можно было подумать, что они забавляются игрой в прятки с незнакомцем, если бы их лица не были совершенно серьезны и торжественны, в особенности лицо негра, на котором иногда появлялся тайный страх.

— Черт побери этих бродяг, которые, кажется, улетают, когда я к ним приближаюсь! — воскликнул нетерпеливый офицер и снова стал наблюдать за их занятием.

По знаку индейца негр положил на некогда свалившийся вместе с другими в реку камень охапку сухого хвороста, собранного на берегу, и зажег его. Река осветилась ярким светом, и белая пена приняла пурпурный оттенок.

В то время, пока негр сидел без движения, устремив взгляд в огонь, Косталь снял камышовую шляпу, распустил свои косы и сбросил шерстяное одеяло, окутывавшее его плечи и грудь. Волны черных, как вороново крыло, волос спустились по его сильному медно-красному телу и закрыли часть лица.

Теперь офицер впервые услышал и увидел, что индеец трубил в морскую раковину, хриплые звуки которой походили на вой голодного ягуара. Когда потомок касиков нашел, что дух водопада достаточно потревожен, он перекинул раковину через плечо и пустился в дикий пляс вокруг огня, все сильнее и сильнее разбивая ногами воду. Все это время негр стоял на камне неподвижно, подобно статуе.

Это было странное, но в то же время красочное и жуткое зрелище.

— Ей-богу, — пробормотал офицер, — любопытно бы узнать, в честь какого языческого божества дикари дают это безумное представление, однако еще любопытнее узнать от них, куда мне следует ехать.

С этими словами он схватил пригоршню маленьких камушков и бросил их вниз; они упали в воду около индейца и негра.