Возвращение в дивный новый мир - Олдос Хаксли Страница 6

С биологической точки зрения человек – животное, отличающееся умеренной тягой к общению, в этом отношении люди больше похожи на волков или, скажем, на слонов, чем на пчел или муравьев. В своей исходной форме человеческие сообщества не были похожи ни на ульи, ни на муравейники; скорее это были стаи. Приход к цивилизации, среди прочего, – это процесс, в ходе которого первобытные стаи превратились в грубый, механистический аналог органических сообществ социальных насекомых. В настоящее время давление перенаселения и технологические изменения в еще большей степени ускоряют этот процесс. Термитник становится вполне реализуемым, а по мнению некоторых, даже желаемым идеалом. Излишне говорить, что этот идеал никогда не будет достигнут. Громадная, бездонная пропасть отделяет социальных насекомых от обладающих большим мозгом млекопитающих, и даже если млекопитающее совершит над собой неимоверное усилие для того, чтобы превратиться в насекомое, эта пропасть все равно останется. Несмотря на все попытки, люди не смогут создать социальный организм, они смогут создать лишь организацию.

В «О дивном новом мире» нарисована фантастическая и грубая картина общества, в котором попытка превратить людей в термитов доведена до границ гротеска, до границ возможного. То, что нас ведут в этом направлении, совершенно очевидно. Однако не менее очевидно и то, что мы сможем, если захотим, отказаться сотрудничать со слепыми силами, подталкивающими нас к термитнику. В настоящий момент, однако, представляется, что это желание не слишком сильно и не очень широко распространено. Как показал мистер Уильям Уайт в своей замечательной книге «Человек организации», новая общественная этика постепенно замещает нашу традиционную этическую систему – систему, где утвержден примат индивидуальности. Ключевыми понятиями новой социальной этики являются «приспособление», «адаптация», «социально ориентированное поведение», «принадлежность», «приобретение социальных навыков», «работа в команде», «жизнь в группе», «лояльность к группе», «групповая динамика», «коллективное мышление», «коллективное творчество». Основной предпосылкой является то, что общественное целое всегда более ценно, чем составляющие его индивидуальные части, что врожденные биологические различия должны быть принесены в жертву культурному единообразию, что права коллектива имеют преимущество перед феноменом, который в восемнадцатом веке был назван правами человека. Согласно социальной этике, Иисус заблуждался, утверждая, что суббота для человека, а не человек для субботы. Напротив, человек создан именно, только и исключительно, для субботы и должен жертвовать своей уникальностью и притворяться, что он является своего рода стандартизированной, смешанной личностью, которую организаторы сочтут идеальной для своих целей. Идеальный человек – это индивид, проявляющий «динамический конформизм» (какое изумительное выражение!), отличающийся непоколебимой верностью коллективу и неистребимым стремлением подчиняться и принадлежать. Идеальный мужчина должен иметь идеальную жену, быть общительным, уметь приспосабливаться, а женщина не должна возмущаться тем фактом, что ее муж верен, прежде всего, не ей, а корпорации, но верен к ее же выгоде. «Он за Бога, – сказал Мильтон об Адаме и Еве, – а она за Бога в нем». В одном важном отношении жена идеально организованного человека гораздо хуже нашей великой праматери. Ей и Адаму Господь разрешил невозбранно предаваться юношеским «шалостям».

Сегодня, по мнению одного автора, опубликовавшего статью в «Гарвард бизнес ревю», жена человека, пытающегося жить согласно идеалам социальной этики, «не должна слишком сильно претендовать на время и интересы мужа. Из-за сосредоточенности на работе он должен ставить на второе место свои сексуальные потребности». Монах дает обет жить в бедности, послушании и целомудрии. Организованному человеку позволено быть богатым в обмен на послушание (он принимает власть над собой без возмущения, смотрит в рот своим начальникам – Mussolini ha sempre ragione [4]), и ради процветания и славы организации, к которой он принадлежит, такой идеальный человек должен отказаться от супружеской любви» [5].

Стоит в этой связи заметить, что в «1984» члены партии вынуждены подчиняться половой этике, по сравнению с которой пуританская этика выглядит распутством. В «О дивном новом мире», с другой стороны, всем разрешено потакать своим сексуальным устремлениям без всяких разрешений и запретов. Общество в сюжете Оруэлла – это общество, непрерывно находящееся в состоянии войны. Целью его правителей является, во-первых, сохранение умопомрачительной власти ради власти как таковой, а во-вторых, содержание подданных в состоянии постоянного напряжения, которого война требует от тех, кто ее ведет. Ополчившись против сексуальности, правители получают возможность поддерживать напряжение, требуемое для удовлетворения жажды власти, самым приятным из возможных способов. Общество, описанное в «О дивном новом мире», – это общество мировой державы, из которого война давно исключена, а правительство считает своей главной целью не допустить, чтобы подданные создавали для него проблемы. Этого власть достигает (среди прочих средств) легализацией определенной свободы половых отношений (достигаемой путем упразднения семьи как общественного института), что практически гарантирует обитателям дивного нового мира отсутствие всякого деструктивного (а заодно и творческого) напряжения. В «1984» жажда власти удовлетворяется причинением боли, в «О дивном новом мире» – чуть менее унизительными удовольствиями.

Современная социальная этика – и это очевидно – является лишь сделанной постфактум попыткой оправдать последствия чрезмерной организованности общества. Это патетическая попытка превратить необходимость в добродетель, извлечь нечто позитивное из неприятных фактов. Нереалистическая, а следовательно, весьма опасная система морали и нравственности. Социальная общность, чьи ценности ставятся выше ценностей составляющих его частей, не является организмом в смысле муравейника или термитника. Это всего лишь организация, часть социального механизма. Здесь не может быть никаких ценностей, за исключением тех, что связаны с жизнью и просвещением. Организация не является осознающим себя живым существом. Ее ценности утилитарны и вторичны. Она не хороша сама по себе, она хороша лишь в той степени, в какой предоставляет блага индивидам, являющимся частью коллективного целого. Предоставить организации примат над личностью – значит подчинить цель средствам. Что происходит, когда цели подчиняют средствам, превосходно показали Гитлер и Сталин. Под их чудовищным руководством личные цели были подчинены целям организации, причем подчинены насилием и пропагандой, систематическим террором и манипуляцией умами. В более эффективных диктатурах ближайшего будущего насилия, вероятно, будет намного меньше, чем при Гитлере и Сталине. Подданных будущих диктаторов станут безболезненно дрессировать специально обученные социальные инженеры. «Задачи социальной инженерии в наше время, – пишет один из восторженных поборников этой новой науки, – подобны задачам технической инженерии пятьдесят лет назад. Первая половина двадцатого века была эпохой технической инженерии, а вторая его половина вполне может стать эпохой социальной инженерии». Полагаю, что двадцать первый век станет началом эпохи мировых вождей, воплощением научно обоснованной кастовой системы и дивного нового мира. На вопрос quis custodiet custodes? – кто будет охранять охранников, то есть кто будет контролировать новоявленных инженеров? – следует незамедлительный и незамысловатый ответ, отрицающий необходимость всякого надзора. Мне кажется, среди докторов социологии укоренилась трогательная вера в то, что они не подвержены развращению властью. Подобно сэру Галахаду эти люди превосходят силой десятерых, потому что они – ученые, потратившие шесть тысяч часов на изучение общественных наук.