Божественная комедия - Алигьери Данте Страница 61

Не сотряслась подземными ветрами.

58 Дрожит она, когда из душ одна

Себя познает чистой, так что встанет

Иль вверх пойдет; тогда и песнь слышна.

61 Знак очищенья – если воля взманит

Переменить обитель, и счастлив,

Кто, этой волей схваченный, воспрянет.

64 Душа и раньше хочет; но строптив

Внушенный божьей правдой, против воли,

Позыв страдать, как был грешить позыв.

67 И я, простертый в этой скорбной боли

Пятьсот и больше лет, изведал вдруг

Свободное желанье лучшей доли.

70 Вот отчего все дрогнуло вокруг,

И духи песнью славили гремящей

Того, кто да избавит их от мук".

73 Так он сказал; и так как пить тем слаще,

Чем жгучей жажду нам пришлось терпеть,

Скажу ль, как мне был в помощь говорящий?

76 И мудрый вождь: "Теперь я вижу сеть,

Вас взявшую, и как разъять тенета,

Что зыблет гору и велит вам петь.

79 Но кем ты был – узнать моя забота,

И почему века, за годом год,

Ты здесь лежал – не дашь ли мне отчета?"

82 "В те дни, когда всесильный царь высот

Помог, чтоб добрый Тит отмстил за раны,

Кровь из которых продал Искарьот, -

85 Ответил дух, – я оглашал те страны

Прочнейшим и славнейшим из имен,

К спасению тогда еще не званный.

88 Моих дыханий был так сладок звон,

Что мною, толосатом, Рим пленился,

И в Риме я был миртом осенен.

91 В земных народах Стаций не забылся.

Воспеты мной и Фивы и Ахилл,

Но под второю ношей я свалился.

94 В меня, как семя, искру заронил

Божественный огонь, меня жививший,

Который тысячи воспламенил;

97 Я говорю об Энеиде, бывшей

И матерью, и мамкою моей,

И все, что труд мой весит, мне внушившей.

100 За то, чтоб жить, когда среди людей

Был жив Вергилий, я бы рад в изгнанье

Про весть хоть солнце свыше должных дней".

103 Вергилий на меня взглянул в молчанье,

И вид его сказал: «Будь молчалив!»

Но ведь не все возможно при желанье.

106 Улыбку и слезу родит порыв

Душевной страсти, трудно одолимый

Усильем воли, если кто правдив.

109 Я не сдержал улыбки еле зримой;

Дух замолчал, чтоб мне в глаза взглянуть,

Где ярче виден помысел таимый.

112 "Да завершишь добром свой тяжкий путь! -

Сказал он мне. – Но что в себе хоронит

Твой смех, успевший только что мелькнуть?"

115 И вот меня две силы розно клонят:

Здесь я к молчанью, там я понужден

К ответу; я вздыхаю, и я понят

118 Учителем. "Я вижу – ты смущен.

Ответь ему, а то его тревожит

Неведенье", – так мне промолвил он.

121 И я: "Моей улыбке ты, быть может,

Дивишься, древний дух. Так будь готов,

Что удивленье речь моя умножит.

124 Тот, кто ведет мой взор чредой кругов,

И есть Вергилий, мощи той основа,

С какой ты пел про смертных и богов.

127 К моей улыбке не было иного,

Поверь мне, повода, чем миг назад

О нем тобою сказанное слово".

130 Уже упав к его ногам, он рад

Их был обнять; но вождь мой, отстраняя:

«Оставь! Ты тень и видишь тень, мой брат».

133 "Смотри, как знойно, – молвил тот, вставая, -

Моя любовь меня к тебе влекла,

Когда, ничтожность нашу забывая,

136 Я тени принимаю за тела".

1 Уже был ангел далеко за нами,

Тот ангел, что послал нас в круг шестой,

Еще рубец смахнув с меня крылами;

4 И тех, кто правды восхотел святой,

Назвал блаженными, и прозвучало

Лишь «sitiunt» – и только – в речи той;

7 И я, чье тело снова легче стало,

Спешил наверх без всякого труда

Вослед теням, не медлившим нимало, -

10 Когда Вергилий начал так: "Всегда

Огонь благой любви зажжет другую,

Блеснув хоть в виде робкого следа.

13 С тех пор, как в адский Лимб, где я тоскую,

К нам некогда спустился Ювенал,

Открывший мне твою любовь живую,

16 К тебе я сердцем благосклонней стал,

Чем можно быть, кого-либо не зная,

И короток мне путь средь этих скал.

19 Но объясни, как другу мне прощая,

Что смелость послабляет удила,

И впредь со мной, как с другом, рассуждая:

22 Как это у тебя в груди могла

Жить скупость рядом с мудростью, чья сила

Усердием умножена была?"

25 Такая речь улыбку пробудила

У Стация; потом он начал так:

"В твоих словах мне все их лаской мило.

28 Поистине, нередко внешний знак

Приводит ложным видом в заблужденье,

Тогда как суть погружена во мрак.

31 В твоем вопросе выразилось мненье,

Что я был скуп; подумать так ты мог,

Узнав о том, где я терпел мученье.

34 Так знай, что я от скупости далек

Был даже слишком – и недаром бремя

Нес много тысяч лун за мой порок.

37 И не исторгни я дурное семя,

Внимая восклицанью твоему,

Как бы клеймящему земное племя:

40 "Заветный голод к золоту, к чему

Не направляешь ты сердца людские?" -

Я с дракой грузы двигал бы во тьму.

43 Поняв, что крылья чересчур большие

У слишком щедрых рук, и "этот грех

В себе я осудил, и остальные.

46 Как много стриженых воскреснет, тех,

Кто, и живя и в смертный миг, не чает,

Что их вина не легче прочих всех!

49 И знай, что грех, который отражает

Наоборот какой-либо иной,

Свою с ним зелень вместе иссушает.