Темные пятна сознания. Как остаться человеком - Жюль Монтегю Страница 11

Теория казалась убедительной, но оригинальное исследование проводили через много лет после знаковых событий без сравнения со свежими воспоминаниями и без контроля со сравнением с запоминанием нейтральных событий.

В проведенном позднее, после трагедии 11 сентября, исследовании вспышек памяти участвовали 3000 взрослых испытуемых из семи городов США.

Через год после события воспоминания в точности соответствовали первым впечатлениям только у 63 процентов испытуемых. Через два года это число уменьшилось до 57 процентов. Даже ярко окрашенное эмоциями воспоминание меняется со временем. Плохо запоминались такие сильные эмоциональные реакции, как горе, гнев, страх, растерянность, расстройство и потрясение. Они запоминались даже хуже, чем такие эмоционально не окрашенные сведения, как место и источник получения информации об атаке.

Эмоции, как представляется, усиливают чувственный компонент воспоминания: субъективную яркость памяти, ощущение заново переживаемого реального события и уверенность в точности припоминания. Но точность, как раз, следует в этом ряду отнюдь не всегда.

Припоминания приходят широкими мазками, а не точечными пулевыми попаданиями.

Эти мазки, между тем, обладают удивительной убедительностью. Клинтон, Вильямс, Буш и многие другие оставались, по видимости, вполне уверенными в верности своих воспоминаний до тех пор, пока видеосъемки или объективные сообщения не говорили им нечто другое. В исследовании воспоминаний, связанных с событием 11 сентября и взрывом шаттла «Челленджер», было показано, что одновременно с ростом уверенности в верности яркого воспоминания его объективная достоверность падала. Эмоции изменяют, как и что мы запоминаем, и укрепляют уверенность в точности воспоминания.

«Могу поклясться, что все было именно так».

Ключевым является также личный опыт. Где вы были во время последнего кубка Мира или Олимпийских Игр? Нейронные цепи памяти, вовлеченные в действо, когда вы наблюдали подвиги Лайонеля Месси, Симоны Байлс или Усейна Болта, сильно изменяются в зависимости от того, сидели ли вы на трибунах или с пультом у экрана телевизора. То же самое касается тяжелых воспоминаний о травмирующих событиях – мера непосредственного чувственного опыта модифицирует запоминание и воспроизведение.

В исследовании 2006 года было показано, что люди, находившиеся 11 сентября в центре Манхэттена, отреагировали на событие не так, как люди, находившиеся в нескольких милях от центра.

Большинство людей, находившихся в центре, видели дым, слышали взрывы и скрежет, видели врезавшиеся в здания самолеты. «Я своими собственными глазами видел, как красным пламенем горели башни, слышал шум и крики людей». 41 процент этих людей был в непосредственной опасности и пытался спастись от падающих обломков.

Люди, находившиеся в нескольких милях от места трагедии, не подвергались непосредственной опасности, но 60 процентов из них лично видели и слышали результаты грандиозного теракта – они видели, как рушатся здания. По большей части, правда, информация поступала к этим людям из вторых рук. «Я был в офисе и там услышал об атаке. Я смотрел все в интернете»; «Я помню, что смотрел по телевизору новости в кафе Таччи, и слышал звуки взрывов, но, наверное, по телевизору».

Ученые, проводившие исследование, сделали МРТ для того, чтобы проследить активность мозга на фоне воспоминаний о событии 11 сентября, и обнаружили, что значительное повышение активности отмечалось в гиппокампе, причем у всех обследованных. Это имеет смысл, потому что гиппокамп контролирует формирование памяти, ее хранение и воспроизведение.

При сканировании мозга участников, находившихся в непосредственной близости от места события, было выявлено изолированное возбуждение миндалины. Она активировалась у всех обследованных при воспоминании об 11 сентября. Миндалина – структура, расположенная в височной доле головного мозга, играет важную роль в обработке эмоционально окрашенной информации. Представляется, что миндалина помогает удерживать эмоциональные воспоминания, и, при этом, припоминание сопровождается выбросом в кровь кортизола, что способствует консолидации и сохранению памяти.

Но, так как миндалина и гиппокамп связаны между собой, воспоминания и эмоции тесно взаимодействуют друг с другом.

«Сосредоточься на этой важнейшей вещи», – советует нам миндалина, когда на нас обрушивается информация, чреватая эмоционально значимым содержанием. Припоминания, оформленные миндалиной, эмоционально окрашенные воспоминания, всегда кажутся очень живыми. При таких воспоминаниях мы всегда заново переживаем припоминаемое событие. И часто мы абсолютно уверены в точности припоминания, в его истинности.

Разнятся между собой воспоминания людей, сидевших во время соревнований на стадионе, и людей, наблюдавших их по телевизору. Личное восприятие вовлекает в активность другие нейронные цепи, которые замыкаются на миндалинах. Нельзя сказать, что эта память точнее. Миндалина отвечает за схватывание сути, а не деталей. [7]

У участников исследования, находившихся в момент атаки в центре Манхэттена, наблюдали и еще одну вещь. У них наблюдали снижение активности в парагиппокампальной коре, в области, наиболее тесно связанной с обработкой и распознаванием деталей происходившего. Возможно, этим можно объяснить, почему нахождение вблизи эпицентра эмоционально перегруженного события сопровождается плохим запоминанием специфических деталей.

Можно много сказать об общей сути событий, которую мы схватываем благодаря миндалине, в особенности если это дает эволюционное преимущество.

Представьте себе следующую картину: вы сталкиваетесь с волком в глухом лесу. Случилось так, что вы уже были в этом лесу пару месяцев назад и наткнулись на такого же страшного зверя. На самом деле, не имеет значения, является ли сегодняшний зверь тем же, что и в прошлый раз; главное здесь – общее впечатление. Прошлый опыт или, по крайней мере, то, что вы о нем помните, на этот раз быстро определит ваше поведение. Таким образом, в эмоционально окрашенной ситуации (глухой лес, страшный зверь) живое воспоминание о критически важных деталях представляется более важным для ваших последующих действий.

Напротив, контекстуальные детали более важны в нейтральных ситуациях, когда речь идет об осмысленном принятии разумного решения. Но какое имеет значение абсолютная точность припоминания для ситуации с волком в глухой чащобе? Если вы уверены в правильности эмоционально окрашенной памяти (несмотря на ее контекстуальную неточность), то от этого не будет никакого вреда, потому что такая память – это защитный механизм: вы будете действовать быстро, основываясь на общих впечатлениях, на простейшем логическом выводе, и избегнете клыков страшного волка в глухом лесу. Потеря времени на лишние раздумья об истинном облике зверя лишь замедлит вашу реакцию и может стоить вам жизни.