Дыхание. Новые факты об утраченном искусстве - Джеймс Нестор Страница 3

Немногие из этих пульмонавтов достигли вершин славы и уважения при жизни, а после смерти их открытия были похоронены и проигнорированы. Мне было крайне интересно узнать о том, что в последние годы их методики были заново открыты, научно проверены и доказаны. Плоды этих непризнанных и забытых исследований служат сегодня повышению потенциала человеческого организма.

Но почему я должен учиться дышать? Ведь я и так дышал всю жизнь.

Этот вопрос, который, возможно, возник и у вас, мучил меня с самого начала моих изысканий. Мы привыкли исходить из того, что дыхание представляет собой пассивный акт, который происходит вроде сам собой: пока дышим – живем, прекращаем дышать – умираем. Но чем больше я погружался в тему, тем больше начинал сомневаться в этой, казалось бы, фундаментальной истине.

Как и большинство взрослых людей, я много раз имел дело с респираторными проблемами. Это и привело меня несколько лет назад на курсы дыхания. И, как и большинство людей, я пришел к выводу, что лекарства от аллергии, ингаляторы, всякие пищевые добавки и диеты мало чем помогают. В конечном итоге помощь пришла от нового поколения пульмонавтов, а потом они предложили мне значительно больше.

Среднестатистический читатель совершит около 10 тысяч вдохов и выдохов, пока дочитает эту книгу до конца. Если я хорошо выполнил свою работу, то с каждым новым вдохом вы всё лучше будете понимать, что такое дыхание и как извлечь из него больше пользы. Двадцать раз в минуту или десять? Ртом, носом или через трубку в результате трахеотомии? Все это далеко не одно и то же. Очень многое зависит от того, как мы дышим.

К тысячному вдоху вы поймете, почему современные люди – единственные существа с неправильным зубным прикусом и какое это имеет значение для дыхания. Вы также узнаете, как менялось наше дыхание на протяжении веков и почему наши жившие в пещерах предки не храпели. Вы проследите за мучениями двух мужчин среднего возраста, которые участвовали в двадцатидневном эксперименте Стэнфордского университета с целью проверки давнего убеждения, что не имеет значения, каким образом – через рот или нос – воздух попадает к нам в организм. Кое-что из того, что вы узнаете, превратит в кошмар ваши дни и ночи, особенно если вы храпите. Однако затем наступит облегчение.

После 3 тысяч вдохов вы усвоите основы восстановительного дыхания. Этот медленный и долгий тип дыхания доступен всем – старым и молодым, больным и здоровым, богатым и бедным. Его практиковали в индуизме, буддизме, христианстве и других религиях на протяжении тысяч лет, но лишь недавно мы узнали о том, что с его помощью можно снизить артериальное давление, повысить спортивные результаты и привести в равновесие нервную систему.

После 6 тысяч вдохов вы попадете в страну серьезного и осознанного дыхания. Вы совершите путешествие через рот и нос, заберетесь в легкие и познакомитесь с пульмонавтом, который с помощью дыхательных упражнений лечил ветеранов Второй мировой войны от эмфиземы и готовил спринтеров к завоеванию золотых олимпийских медалей.

После 8 тысяч вдохов вы проникнете еще дальше в организм, в частности, в нервную систему. Вы узнаете, в чем сила гипервентиляции. Вы познакомитесь с пульмонавтами, которые с помощью дыхания выпрямляли пораженный сколиозом позвоночник, лечили аутоиммунные заболевания и разогревали свое тело при минусовой температуре окружающего воздуха. Казалось бы, такого не может быть, но вы увидите, что так все и есть на самом деле. По ходу дела я тоже буду учиться, пытаясь понять, что же произошло со мной десять лет назад в том старом особняке викторианского стиля.

После 10 тысяч вдохов вы, закрывая книгу, будете знать, каким образом воздух, попадающий к вам в легкие, влияет каждую секунду на вашу жизнь и как использовать его по максимуму вплоть до последнего вздоха.

Эта книга рассказывает о многом – об эволюции, истории медицины, биохимии, физиологии, физике, спортивной выносливости и многом другом. Но главным образом в ней рассказывается про вас.

В среднем человек делает за свою жизнь 670 миллионов вдохов. Возможно, вы уже сделали половину из них. А может быть, вы как раз делаете 669 000 000-й вдох. И наверняка вам хочется сделать еще пару миллионов.

Пациент – бледный и апатичный – прибыл в 9:32. Пол мужской, возраст средний, вес 79,3 кг. Общителен и приветлив, но заметно встревожен. Жалобы на боли – нет. Усталость – небольшая. Уровень тревожности – умеренный. Страх по поводу развития болезни – высокий.

Пациент рассказал, что вырос в городской семье среднего достатка. В шесть месяцев был переведен на вскармливание из бутылочки, а затем на всевозможные искусственные прикормы. Отсутствие необходимости жевать мягкую пищу привело к изменениям костей свода ротовой полости и придаточных носовых пазух и, как следствие, к хроническому сужению носовых проходов.

В возрасте 15 лет пациент продолжал есть мягкую и предварительно обработанную в промышленных условиях пищу, состоявшую главным образом из белого хлеба, подслащенных фруктовых соков, консервированных овощей, тонких стейков, сэндвичей с мягким сыром, лепешек такито, пирожных с кремом и шоколадных батончиков. В результате ротовая полость была настолько недоразвита, что в ней не помещались 32 постоянных зуба. Резцы и клыки были деформированы и требовали частичного удаления и исправления с помощью зубных скобок и других приспособлений. Три года лечения у ортодонта еще сильнее уменьшили размер рта, и теперь в нем уже не помещался как следует язык. Когда пациент его высовывал (а это случалось часто), по бокам были заметны вдавленные следы от зубов. Как следствие, он страдал от храпа.

В 17 лет ему удалили ретинированные зубы мудрости, что еще сильнее уменьшило размер полости рта и повысило вероятность остановки дыхания во сне (апноэ). По достижении возраста 20 и 30 лет дыхание становилось все более затрудненным и дисфункциональным. Лицо вытягивалось, появились мешки под глазами, обвисание щек, скошенность лба и выдающийся вперед нос.

Этот атрофированный и недоразвитый рот, гортань и череп, увы, принадлежат мне.

Я лежу в кресле для обследований в Стэнфордском Центре отоларингологии, лицевой и шейной хирургии и прислушиваюсь к своим ощущениям. Вот уже несколько минут доктор Джаякар Наяк, специализирующийся на хирургии носовой полости и придаточных пазух, осторожно орудует эндоскопической камерой у меня в носу. Он залез уже настолько далеко, что кабель прошел насквозь и вышел в гортань.

«Скажите „и-и-и“», – просит он. На голове у Наяка венчик черных волос и квадратные очки. Он носит кроссовки на толстой подошве и белый халат. Но я не вижу ни его одежды, ни лица. На мне видеоочки, в которых я пробираюсь по сыпучим склонам дюн, топким болотам и усеянным сталактитами пещерам своих носовых пазух. Я стараюсь не кашлять и не давиться, когда эндоскоп заходит чуть дальше, чем надо.

«Скажите „и-и-и“», – повторяет Наяк. Я произношу это и наблюдаю, как мягкие розовые ткани моей гортани, покрытые слизью, сжимаются и расходятся, словно лепестки цветов с картин Джорджии О’Кифф.