Темные пятна сознания. Как остаться человеком - Жюль Монтегю Страница 4

Думаю, что многие интуитивно ответят, что мы пребываем там, где находится наша память – память о любви, утраченной и обретенной, о закатах и бурях, воспоминания о вещах, людях и временах – то есть обо всем, что делает нас такими, какие мы есть сейчас.

Вы теперь на вершине горы. [2]

Однако, когда я думаю, является ли Анита той же личностью, какой она была прежде, я подозреваю, что ответ кроется не только в памяти. Я не могу вспомнить все, что я делала, будучи шестилетним ребенком. Но никто не может, несмотря на это, утверждать, что я не тот же человек, что и та девочка. Я ее не помню, но из этого, тем не менее, не следует, что самость и тождество полностью утрачены. В нас есть что-то большее, нежели груда воспоминаний, независимо от того, насколько тяжела эта груда.

Последовательность самостей

Если вы пока еще не в Дублине, то я приглашаю вас в этот город. Предположим, вы решите прогуляться к Лягушачьему Болоту, потому что только что прочли о нем в какой-нибудь книге, где объединены сведения для туристов и философия. Вы понимаете, что для успеха экспедиции вам было бы неплохо обзавестись картой и спланировать маршрут. После этого вы садитесь в поезд, следующий в Хаут. У вас в голове уже сформированы все необходимые связи, от одного момента к следующему: намерения, цели и желания. Вы с утра очень хотели съездить на Лягушачье Болото, и эта идея до сих пор кажется вам удачной. Мы можем очертить ваш путь из Дублина в виде последовательности самостей, каждая из которых, оглядываясь, видит предыдущую, а, глядя вперед, – следующую, которая уже села в поезд. Каждый раз между самостями возникает волна связи, волна общности. Вы идете мимо Лягушачьего Болота, любуетесь Дублинским заливом, смотрите на сапсанов и моёвок, а потом заходите в паб в гавани. Отправившись домой, вы вспоминаете, как стояли на скалах и дышали морским воздухом в первой половине дня. Вы вечером сохраняете связь с собой, с вами, каким вы были на скалах днем; вы на скалах связаны с вами, каким вы были утром, когда планировали поездку. Возникает неразрывная связная цепь. Вы можете продолжить эту цепь дальше, соединив ею предыдущие дни, недели и так далее. Тождество личности погружено в связность.

Однако для того, чтобы поддерживать тождество в течение длительного времени, нам необходимо сделать еще один шаг – обеспечить непрерывность. В пабе вы вспоминаете свою прогулку вдоль Лягушачьего Болота, но, вероятно, не вспоминаете себя, четырехлетнего, строящего из песка замок. Вы в пабе не выказываете намерений или убеждений, которые владели вами на пляже. Но какое это имеет значение? До тех пор, пока через промежуточные связи, несущие воспоминания, намерения и убеждения, можно восстановить всю цепь, тождество личности существует. Первое звено в этой цепи, вероятно, не слишком сильно связано с последним (во всяком случае, на первый взгляд), но имеет место весьма значительное – перекрывание от стадии к стадии, и это перекрывание позволяет нам утверждать, что мы на протяжении жизни остаемся одними и теми же личностями. [3] Существуют устойчивые психологические черты, несмотря на то, что они могут ослабляться и усиливаться на протяжении жизни. Если ваша самость была общительна в подростковом возрасте, то надо думать, что теперь вы – душа общества на вечеринках. Если вы на прежней работе были добросовестны и пунктуальны, то, наверняка, вы и сейчас надежны и обязательны. Несмотря на то, что ваши клетки с тех пор успели несколько раз смениться, вы, тем не менее, остаетесь одним и тем же, самим собой.

Правда, отнюдь не все придерживаются такой точки зрения, и утверждают, что утрата таких связей при деменции полностью стирает прежнюю личность. Американский философ, специалист по биоэтике, а ныне заслуженный почетный профессор Гарварда Дэн Брок говорил:

«Я считаю, что страдающие тяжелой деменцией люди, несомненно, остающиеся при этом представителями рода человеческого, все же становятся по своим психологическим способностям ближе к животным, чем к здоровым взрослым людям. В некоторых отношениях больные с деменцией даже хуже животных, таких, как лошади или собаки, которые способны на интегральное целенаправленное поведение, которого мы не видим у лиц, пораженных тяжелым слабоумием. Деменция в тяжелых случаях уничтожает память, а, значит – уничтожает психологическую способность образовывать связи во времени, связи, обеспечивающие сохранение непрерывности тождества личности, и это говорит о том, что деменция с утратой памяти приводит к утрате личности».

Возможно, что в некоторых отношениях Анита действительно стала неузнаваемой, но большинство из нас, включая семью Аниты, решительно отвергнет аргументы Брока.

Мнение Барбары Пойнтон являет собой полную антитезу взглядам Брока. Даже связность и непрерывность сохраняются до последних дней. Муж Барбары, Малколм Пойнтон, был пианистом и преподавателем музыки в Триплоу, в деревне в Кембриджшире. В возрасте пятидесяти одного года Малколму был поставлен диагноз болезни Альцгеймера, и последние одиннадцать лет его жизни были запечатлены в великолепном документальном фильме режиссера Пола Уотсона «Малколм и Барбара: прощание с любовью».

В 2007 году Барбара написала о последних месяцах жизни мужа:

«Малколм окружен любовью. Мы стараемся общаться с ним на глубинном уровне – просто глядя ему в глаза, нашептывая в уши ласковые слова и нежно прикасаясь к нему. В такие моменты он источает детское доверие, в глазах появляется свет и ответная любовь – мы видим его истинную, глубинную самость, с которой он появился на свет, и куда нам было позволено заглянуть. Имеет ли значение, как это называть – духом, душой, внутренней самостью, сущностью, личностью – если мы это чувствовали и переживали?»

Возражение Декарту; изменить представление об утрате

По мере прогрессирования деменции Анита становилась все более рассеянной, более хрупкой, более уязвимой. Эти признаки усиливались с каждым следующим посещением. Широко раскрытые глаза, трясущиеся руки, шаркающая походка. Но внешне, физически, она сохраняла сходство с человеком, впервые переступившим порог моего кабинета три года назад. Она была узнаваема, несмотря на утрату психологической связности, о которой я упоминала выше, и несмотря на то, что коробка с памятью продолжала постепенно опустошаться.