Дыхание. Новые факты об утраченном искусстве - Джеймс Нестор Страница 5

И вот по прошествии нескольких месяцев Ольсон, преодолев несколько часовых поясов, все же приземляется в кресле у Наяка, надевает на себя видеоочки и совершает один из своих последних вдохов через нос перед долгой паузой на ближайшие 240 часов. Наяк, сидя рядом с ним, крутит в пальцах стальной эндоскоп, словно ударник рок-группы – барабанную палочку. «Хорошо, теперь откиньте голову назад», – говорит он. Легкий поворот запястья, наклон шеи, и он погружается в глубь носоглотки.

Эксперимент состоит из двух фаз. В первой фазе у нас будут заткнуты носы, и мы должны будем жить в таком состоянии нашей повседневной жизнью – есть, заниматься спортом, спать, как обычно, но только дыша через рот. Во второй фазе мы опять-таки будем есть, пить, заниматься спортом и спать, как и в первой, но на этот раз дышать носом и, кроме того, выполнять некоторые дыхательные упражнения в течение дня.

В промежутке между фазами мы вновь приедем в Стэнфорд и повторим все тесты, которые только что проделали: содержание газов в крови, маркеры на наличие воспалений, уровень гормонов, восприятие запахов, ринометрия, легочные функции и т. д. Наяк сравнит данные и посмотрит, произошли ли какие-либо перемены в наших мозгах и телах с изменением способа дыхания.

Многие друзья удивились, когда я рассказал им об эксперименте. «Не делай этого!» – предостерегали немногочисленные поклонники йоги. Однако большинство восприняло эту новость нормально: «Я уже несколько десятков лет не дышу носом», – сказал один из них, который всю жизнь страдает от аллергии. Отзывы остальных сводились к стандартной фразе: «Не все ли равно, как дышать?»

Но так ли это? Ольсону и мне предстояло дать ответ на этот вопрос через ближайшие 20 дней.

* * *

Несколько раньше, примерно 4 миллиарда лет назад, наши самые ранние предки поселились на отдельных камнях. Мы были тогда маленькими – микроскопическими сгустками слизи. И нас мучил голод. Нам нужна была энергия, и мы хотели размножаться. В результате мы изобрели способ питаться воздухом.

Атмосфера в те времена состояла в основном из двуокиси углерода. Это не самое лучшее горючее, но нам хватало. Наши ранние версии научились поглощать этот газ и выделять в качестве отходов кислород. Весь следующий миллиард лет это первичная биомасса занималась только тем, что поглощала углекислый газ, производя еще больше слизи и выделяя еще больше кислорода.

А затем, примерно два с половиной миллиарда лет назад, в атмосфере накопилось столько кислорода, что появилось существо, которое стало питаться этими отходами. Оно начало поглощать кислород и выделять двуокись углерода. Так зародился первый цикл аэробной жизни.

Оказалось, что кислород производит в 16 раз больше энергии, чем двуокись углерода. Аэробные формы жизни воспользовались этим для развития. Они покинули покрытые слизью камни и стали больше и сложнее. Они ползали по суше, плавали в морях и летали в воздухе. Они стали растениями, деревьями, птицами, пчелами и ранними млекопитающими.

У млекопитающих появились носы для подогрева и очистки воздуха, гортани для направления его в легкие и целые гроздья воздушных пузырьков, в которых кислород извлекался из воздуха и попадал в кровь. Аэробные клетки, которые раньше миллионами лет сидели на скользких камнях, превратились в ткани тел млекопитающих. Они забирали кислород из крови и возвращали туда двуокись углерода, которая по венам доходила до легких и выбрасывалась в атмосферу. Это и есть процесс дыхания.

Способность эффективно дышать самыми разными способами – осознанно и бессознательно, быстро, медленно или вообще не дышать – позволяла нашим предкам охотиться, убегать от хищников и приспосабливаться к различным условиям окружающей среды.

Все шло хорошо до тех пор, пока примерно 1,5 миллиона лет назад пути, по которым мы получали воздух и выводили его из организма, не начали меняться и портиться. Эти перемены впоследствии затронули каждого человека на нашей планете.

Я ощущал это всю свою жизнь, да и вы, скорее всего, тоже замечали: заложенный нос, храп, сопение, астма, аллергии и многое другое. Все эти явления стали нормой для людей. Практически все, кого я знаю, страдали хотя бы от одной из этих проблем.

Но я узнал, что эти явления возникли не случайно. Их что-то вызвало. И причину, пожалуй, следует искать в самой человеческой природе.

За несколько месяцев до стэнфордского эксперимента я полетел в Филадельфию, чтобы встретиться с доктором Марианной Эванс – ортодонтом и исследователем, которая в последние несколько лет заглянула в рот множества человеческих черепов – как древних, так и современных. Мы стояли в подвале музея археологии и антропологии Пенсильванского университета, а нас окружали сотни экспонатов. Каждый был снабжен табличкой со словами и цифрами, а также с указанием расы: бедуин, копт, египетский араб, негр, рожденный в Африке. Тут были бразильские проститутки, арабские рабы, персидские заключенные. Самый знаменитый образец, как мне поведали, принадлежал ирландцу, которого повесили в 1824 году за то, что он убил и съел своих сокамерников.

Черепам было от двухсот до нескольких тысяч лет. Они были частью мортоновской коллекции, принадлежавшей ученому-расисту Сэмюэлу Мортону, который начал собирать ее еще в 1830-е годы в попытках доказать превосходство белой расы. Единственным положительным результатом работы Мортона стали сами черепа, собранные на протяжении очень многих лет. Сегодня мы можем по ним судить о том, как люди выглядели и дышали.

Там, где Мортон наблюдал «генетическую деградацию» неполноценных рас, Эванс обнаружила нечто близкое к совершенству. Чтобы продемонстрировать мне, что имеется в виду, она достала из одного застекленного ящика череп с надписью «Перс». Смахнув с него пыль рукавом свитера из кашемира, она провела аккуратно подстриженным ногтем по челюсти и лицевой части.

«Смотрите, они в два раза больше, чем в наши дни, – произнесла она с украинским акцентом, указывая на задние носовые отверстия, расположенные в районе горла и соединяющие придаточные пазухи носа с гортанью. – Такие широкие и ярко выраженные».

Эванс и ее коллега доктор Кевин Бойд – дантист-педиатр из Чикаго – потратили четыре последних года на изготовление рентгеновских снимков более чем ста черепов из коллекции Мортона и измерение угла между верхним краем уха и носом, а также между лбом и подбородком. Измерения этих параметров, которые носят название «франкфуртская плоскость» и «перпендикуляр N», позволяют судить о симметрии каждой особи, пропорциональности рта по отношению к лицу и носа к верхнему небу. По большому счету, все это помогает понять, насколько хорошо могли дышать обладатели этих черепов.

Каждый из древних черепов идентичен «Персу». У всех заметно выдающиеся вперед челюсти, большие синусовые пазухи и широкие рты. Как ни странно, несмотря на то, что древние народы не пользовались зубными щетками и нитями и не посещали стоматологов, зубы у всех были ровными.

Широкие лицевые кости и большие рты способствовали развитию более широких дыхательных путей. Похоже, эти люди никогда не храпели и не страдали от ночного апноэ или множества других хронических респираторных заболеваний, характерных для современного населения. Их рты были широкими, как и пути, по которым двигался воздух. Ему ничто не могло помешать. Эти люди дышали без труда. Практически все древние люди обладали похожей структурой черепа. Эта черта встречалась не только в коллекции Мортона, но и повсеместно в мире. И так было с тех пор, как впервые появился Homo sapiens, то есть около 300 тысяч лет назад, но пару веков назад все изменилось.