Асимметричный ответ - Макс Глебов

Глава 1

Маршал Шапошников выслушал меня, не перебивая, и еще почти минуту обдумывал услышанное. Я терпеливо ждал, понимая, насколько непросто начальнику генерального штаба поверить в полученную от меня информацию.

– Мы к такой войне не готовы, – наконец ответил маршал. – Ваше предположение звучит логично, но оно нуждаются в проверке средствами разведки. На основании голой гипотезы такие решения не принимаются.

– Если применение немцами химического оружия произойдет внезапно, это деморализует наши войска, и вероятность деблокирования противником Московского котла резко повысится. Думаю, именно на этом и строится весь расчет немецкого генштаба. Товарищ маршал, времени у нас максимум две-три недели. Потом будет поздно. В конце концов, у нас есть разведчики, есть партизаны. Нужно поставить им конкретную задачу. Столь масштабную подготовку к химическому удару невозможно полностью скрыть. Рано или поздно мои слова будут подтверждены фактами, но может оказаться уже слишком поздно.

– Предлагаете начать подготовку к применению нашего химического оружия? Завозить на прифронтовые склады снаряды с ипритом и фосгеном? Снабженцы едва справляются со своевременным обеспечением войск обычными боеприпасами и продовольствием, а вы хотите забить наши коммуникации грузами, которые не факт, что вообще понадобятся.

– Не предлагаю, товарищ маршал. Я считаю химическое оружие варварским средством ведения войны, особенно в случае его использования против мирного населения. Я знаю, что в Первую мировую, да и в Гражданскую, оно достаточно широко применялось, но эта практика только укрепляет меня во мнении, что вменяемые люди никогда не станут пускать его в ход. Поэтому я считаю, что наши химвойска должны сосредоточиться на защите армии от химического оружия, а не на его ответном применении.

– Не понял, – Шапошников посмотрел на меня со смесью удивления и недоверия. – Вы что же, товарищ Нагулин, предлагаете терпеть химические удары противника и не отвечать?

– Отвечать мы обязательно будем, – я обозначил уголком губ легкую усмешку, – причем отвечать так, чтобы навсегда отбить у Гитлера мысль о дальнейшем применении отравляющих веществ. Но кто сказал, что наш ответ обязательно должен быть химическим?

– Поясните вашу мысль, подполковник.

– Химическое оружие обладает высокой метеозависимостью. Его эффективность сильно зависит от направления ветра, температуры и влажности воздуха и других погодных факторов, вроде дождя или снега. Кроме того, хорошо подготовленный солдат способен защититься от поражающих факторов химического боеприпаса, и даже гражданское население при принятии должных мер будет страдать от этого оружия меньше, чем от обычных бомб. Немцы это знают и наверняка тщательно готовятся уже сейчас, рассчитывая, что, когда наступит час «Ч», они окажутся в более выгодном положении по сравнению с нашими бойцами и командирами. Отвечать им химией нет никакого смысла – обычные боеприпасы сработают против немцев лучше. Кроме того, нам и без отравляющих веществ есть чем «обрадовать» противника.

– Я чего-то не знаю о содержимом наших арсеналов? – Шапошников слегка изогнул бровь.

– Это оружие пока не вышло из стадии экспериментов, товарищ маршал, но оно обладает настолько высоким боевым потенциалом, что есть смысл сосредоточить силы на скорейшем доведении его до промышленных образцов. Я сейчас говорю о боеприпасах объемного взрыва и боевых термитных смесях.

– О термитных смесях я в курсе, – кивнул маршал. – Они используются в зажигательных бомбах и снарядах. Узкоспециализированные боеприпасы, никогда раньше не применявшиеся за пределами того ограниченного круга задач, для которых они и были созданы. А вот об объемном взрыве действительно слышу впервые.

– Я столкнулся с информацией об этих исследованиях в процессе создания гранатомета и боевой части для крылатой ракеты. Пришлось проработать большой массив специальной литературы по взрывчатым веществам. Наша промышленность, к сожалению, не в состоянии производить гексоген в достаточных количествах, и я искал варианты его замены.

– Нашли?

– В какой-то мере. После шести месяцев войны у нас назрел жесточайший дефицит взрывчатых веществ и порохов. Захват ряда заводов врагом и эвакуация промышленности только усугубили это положение. Группу армий «Центр» мы окружили, но сожгли почти все накопленные запасы снарядов и бомб. Теперь, когда немцы немного придут в себя, перегруппируются и предпримут попытку деблокады, не вполне ясно, чем мы будем отбиваться. Поэтому от идеи загружать новыми разработками существующие мощности я сразу отказался – они и так не справляются.

– Разумно, – согласно кивнул Шапошников.

– Как выяснилось, часть традиционных взрывчатых веществ можно заменить смесями, ранее не использовавшимися в снарядах и бомбах. Думаю, вам хорошо известно, что в угольных шахтах и на мукомольных заводах иногда происходят сильные взрывы с человеческими жертвами и значительными разрушениями. Детонирует висящая в воздухе взвесь мельчайшей пыли. Это и есть объемный взрыв. Мука и уголь, конечно, далеко не лучший выбор для боевого применения. Есть гораздо более эффективные компоненты. Например, окись этилена. Это вещество уже сейчас производится нашей химической промышленностью, пусть и не в очень большом количестве, однако, при необходимости, его выпуск может быть увеличен. Не буду утомлять вас подробностями, но я готов предложить конструкцию боеприпаса, основанного на этом принципе. При его разработке я уделил особое внимание технологичности производства. Конструкция оказалась относительно несложной и вряд ли вызовет затруднения при освоении в промышленности.

– В какой стадии находится эта разработка?

– Пока у меня есть только чертежи, товарищ маршал. Для максимально быстрого изготовления и испытания первых образцов нужно решение, которое поступит с самого верха.

– Товарищ Берия в курсе?

– Так точно. Наркомат внутренних дел оказал мне большую поддержку в процессе разработки проекта. Я получил беспрепятственный доступ к секретным разработкам закрытых конструкторских бюро, работающих под эгидой НКВД, и штат инженеров-конструкторов. Один бы я так быстро с этой задачей не справился.

– Ваш способ продвижения своих разработок нарушает все принятые в СССР нормы, – усмехнулся Шапошников, – но после боевого применения гранатометов все закрывают на это глаза. Отзывы от частей, куда уже поступили первые небольшие партии РГН-1, звучат единогласно: «Дайте еще и как можно больше!». Хорошо, с объемным взрывом я понял. Что по термиту?

– Термитные снаряды известны достаточно давно, как и смеси, идущие на их изготовление. В основном они используются в зажигательных боеприпасах, но пока они не проявили себя как универсальное оружие по одной очень важной причине – термитные снаряды не применялись по-настоящему массированно, когда эффект от их действия складывается. Температура горения смеси оксида железа, алюминиевой пудры и нитрата бария может превышать три тысячи градусов. Одиночный термитный снаряд способен вызвать пожар, но если на относительно небольшую площадь упадет одновременно несколько десятков таких снарядов, врага не защитит ни броня, ни окопы, ни даже блиндажи – сгорит все. Вот только попадания должны накрывать всю площадь цели одновременно или с очень небольшой разницей во времени. Обычной артиллерией такого эффекта добиться сложно, но у нас есть, как минимум, два типа оружия, для которых термитная смесь подойдет наилучшим образом. Это «Катюши» и кассетные бомбы. По бомбам я, скажу честно, подготовить предложение не успел, а вот по реактивным снарядам для БМ-13 все оказалось лучше, чем я думал. В этом направлении уже многое было сделано до меня, так что мне пришлось лишь внести кое-какие правки и взять на себя ускорение процесса разработки и испытаний.