Эректус - Ксавье Мюллер

Пролог

Провинция Мпумаланга, Южная Африка, 13 июня

Петрус-Якобус Виллемс собирался отправиться на последний обход, как вдруг раздался сигнал тревоги. Резкий и противный звук грубо нарушил спокойствие летнего дня. Собака по кличке Шака издала рычание, которое постепенно переросло в жалобное скуление. Шерсть на ее холке стала дыбом, но, на удивление, вместо того, чтобы, как обычно, броситься в сторону угрозы, она попятилась назад, так что охраннику пришлось дернуть цепь, призывая собаку к послушанию.

Петрус-Якобус осмотрелся, оценивая ситуацию. В окнах второго этажа неистово мигал красный свет. «Максимальная тревога», – подумал он, не двигаясь с места. Виллемс поступил сюда на службу полгода назад, и впервые тут что-то произошло. От происходящего Петруса-Якобуса охватило возбуждение. В случае возникновения инцидента Виллемс получил четкие указания: после того как весь персонал покинет территорию, обойти ее по периметру, не пытаясь войти вовнутрь здания, закрыть внешние ворота и уйти. И больше ничего.

Распахнулась входная дверь, и в проеме появились трое мужчин в халатах и защитных масках. Они поспешили в сторону парковки, расположенной позади лаборатории. За ними появилась заплаканная женщина. Петрус-Якобус подошел к ней, стараясь оставаться спокойным, чтобы еще больше не напугать:

– Я могу вам помочь?

Задыхаясь, словно ей не хватало воздуха, она отрицательно покачала головой. Пока медленно открывалась решетка входных ворот, Петрус-Якобус услышал скрежет смятого металла и повернулся. Оказалось, что в спешке автомобили двух лаборантов столкнулись. «Тупые кретины! – подумал он. Прежде чем снова повернуться к плачущей женщине, охранник, пораженный их глупостью, закатил глаза, но та уже бежала к своему пыльному «Форду».

Когда она трогалась, Петрус-Якобус заметил, что под деревьями стоят еще две машины, одна из которых была его собственным пикапом. Мужчина раздобыл его почти за бесценок взамен на «особую услугу». У Шаки вырвалось короткое протестующее тявканье, и охранник снова дернул за цепь, заставляя ее идти вперед. На пороге лаборатории возник док. Его лицо было воскового цвета, а выпученные глаза покраснели. За шесть месяцев службы Петрус-Якобус обмолвился с начальником не больше чем пятью десятками слов, но поскольку именно этот человек заведовал конторой, то именно к нему нужно было обращаться в случае происшествия.

– Что тут происходит?

– Вы только закройте все и сразу смывайтесь.

– А что насчет Андри? Мне его дожидаться?

Дневной сторож Андри Жубер был почти немым мужиком, пунктуальным, как часы.

– Не стоит. Он все поймет, когда окажется перед закрытыми воротами. Или же я ему позвоню. Сматывайтесь.

– А сигнализация? Оставить ее горланить?

– Черт… Это автоматическая система! Пошевеливайтесь!

Мужчина резко повернулся и побежал. Оказавшись в своем крутом кабриолете, он тронулся, вихрем подняв клубы пыли, которые обволокли охранника и собаку.

Сирена продолжала назойливо выть, однако сейчас этот резкий звук казался ему не таким агрессивным. «Пошевеливайтесь», – сказал док. Петрус-Якобус не переваривал этого типа… Бронированная дверь здания осталась открытой нараспашку. Она открывалась посредством кода, который ему никогда не удавалось заметить. Это была первая возможность за полгода. «И единственная», – подумал он. Охранник колебался. Похоже, Шака пришла в себя. Чем он все-таки рискует? Лаборатория находилась в пустынной местности – об этом позаботились. Андри должен был приехать не раньше чем через полчаса, если только его уже не предупредили. Еще не скоро ему представится такой удачный случай.

Окинув взглядом окрестности еще раз, охранник решился войти. Шака покорно шла следом за ним, но он ощущал, что собака насторожена.

– Тихонько, моя красавица, небольшой круг – и смываемся.

Когда Петрус-Якобус продвигался по коридору, устланному белой плиткой, до него донеслись первые крики, которые сопровождались ударами, словно кто-то пытался снести стены. Казалось, воздух дрожит от неистовой силы смешанных между собой звуков ударов, сирены и завываний. Петрус-Якобус подумал, что, наверное, ему следовало бы повернуть назад, но он уже ввязался в это и к тому же точно знал, что здесь были животные. Мужчина был в этом уверен, поскольку видел, как сюда поставили полдюжины особей. В конце концов, крики были даже кстати: охраннику было понятно, в какую сторону надо идти.

По мере того как Петрус-Якобус ускорял шаги, к нему коварно подступала нервозность. Случай был слишком сладким, можно было бы заработать себе на люксовый отпуск или на новое ружье типа «Gus», которое стало бы отличным товарищем по охоте. Забавно, но покорность Шаки вдохновляла его идти вперед. Бурбуль последовал бы за ним и в пекло… Пока собака рядом, ему нечего бояться.

Из зала, откуда доносились крики, сквозь большие двери, открытые после побега лаборантов, исходил мускусный запах. Животные были здесь. Виллемс заметил черно-желтый знак, оповещающий об опасности, магнитный, весьма тяжелый замок; затем различил в глубине вторую комнату с распахнутой настежь дверью и ступеньки железной лестницы. Около двадцати обезьян были закрыты в своих клетках. Капуцины, гиббоны, бабуины и три зеленые мартышки выглядели полуобезумевшими от страха. А еще он заметил шимпанзе. Над этим видом животных было запрещено проводить опыты. С соблюдением законов в лаборатории были явные проблемы!

Прежде чем приблизиться, Петрус-Якобус окинул шимпанзе оценивающим взглядом. Это животное было единственным, которое не кричало, что и определило его выбор. Мужчине стоило бы пойти и взять из машины оборудование, веревку или корзину, но он уже потерял много времени, поэтому и речи не могло быть, чтобы вернуться. Виллемс порылся в карманах своей формы, достал пару перчаток, которые по привычке всегда были при нем. Кожа перчаток была достаточно толстой, чтобы защитить от укуса.

Клетка была заперта на обычный засов. Петрус-Якобус осторожно открыл одну решетчатую створку. Животное смерило охранника слегка аморфным взглядом. Похоже, его накачали наркотиками. Мужчина просунул руку в жилище животного и медленно потянул его к себе. Внезапно шимпанзе, казалось, очнулся и, оттолкнув Виллемса, выпрыгнул наружу на плиточный пол. Однако, заметив собаку, животное тут же застыло. Шака глухо рыкнула, прежде чем сгруппироваться в атакующую позу.

– Спокойно, Шака! Сидеть!

Но бурбуль не слушался и стоял перед обезьяной, которая начала сильно раскачиваться на задних лапах, выдав череду криков.

Все произошло за долю секунды. Примат бросился на собаку, у той вырвался жалобный визг, переросший в яростный лай. Петрус-Якобус не успел их разнять, как все уже закончилось.

– Дрянь, он тебя укусил!

Шимпанзе укрылся сверху на металлическом шкафу и разверзся истерическим плачем. Именно в этот момент охранник заметил, что сирена умолкла, а обезьяны в клетке больше не кричат. Все они смотрели в его сторону, словно завороженные только что происшедшей схваткой.