Сын Бессмертного - Борис Романовский

Глава 1. Перерождение в Аду

— Эскобар, сын Алексы! — от голоса Высшего Судьи, гремящего под небом, вибрировало всё вокруг. — Ты признаёшь свою вину?! Ты признаёшь, что стал причиной гибели более полумиллиона ни в чём не повинных людей планеты Земля, в городе Нью-Богота?!

— Нет, — прорычал я, с бешенством глядя в глаза Небесному. — Маму не трожьте, уроды. Я же вернусь.

Высший Судья презрительно усмехнулся, не переставая буравить меня взглядом, полным искренней ненависти. Он давно уже меня ненавидит. Считает, что я лишил его внучку невинности. Идиот, не видящий дальше своего носа.

— А ведь ты с самого детства был странным… — со злорадством прошипел Небесный. — Рассказывал всякие небылицы, плакал, кричал. Жаль, что ещё тогда мы не разглядели в тебе гниль. Твоя мать, Алекса, родила и вырастила настоящее чудовище! Она виновата перед всем Небесным Гротом! И в наказание всю жизнь она проведет в Ледяном Склепе, денно и нощно молясь во славу Облакам.

В воздухе появился образ — хрупкая черноволосая женщина стояла на коленях, на льду, и дрожала от холода, склонив голову. Её губы, покрытые инеем, медленно шептали молитву, а руки были прижаты к груди. Будто что-то почувствовав, женщина подняла голову и я увидел её голубые глаза, покрытые туманной дымкой. Нежная родинка под левым глазом, небольшое золотистое пятнышко между бровей.

— Мама! — я дёрнулся и скривился от боли, прострелившей всё тело.

Образ начал размываться. В последний момент, в глазах мамы появилась осознанность. Она прошептала одними губами моё имя, из её глаз медленно потекли слёзы, застывая на щеках кристаллами льда.

Я зарычал от боли и бессилия. Хотелось выть. Меня сковали цепями и подвесили в центре Площади Наказания. Проткнули моё тело Духом четвёртого ранга — Штырями Света. Я обычный человек, не способный пробудить кровь, а со мной обращаются как с опаснейшим Демоном из Ада.

— Не убивал я никого! — хрипло проревел я.

Хотел сказать, что я всего лишь пнул столб от скуки. Но от моего удара вдруг пошли трещины, и мост за столбом неожиданно развалился и упал на город, вызвав целую серию громких взрывов.

Хотел сказать, но не смог — горло саднило от боли.

— Молчать! — голос Высшего Судьи громыхнул, в моей голове зазвенело. — Ты — плод греха! Твой отец — Демон! Мы пожалели тебя и твою падшую мать, но в вас нет и капли благодарности!

Я заскрежетал зубами так сильно, что почувствовал на языке зубное крошево. Внутри закипела ярость.

— Именем Высшего Судьи Небесного Грота я готов вынести приговор Эскобару, сыну Алексы! Он будет лишён тела и души! Согласны ли вы, Судьи Небесного Грота?!

Внутри всё похолодело, ярость сменилось ужасом. Я сплюнул в сторону Высшего Судьи. Как же я его ненавижу… Эту ненависть не смоют пески времени, только кровная месть.

— Я против, — раздался незнакомый мне строгий голос откуда-то справа. — Слишком жестокое наказание. Лучше отправить его в Ад.

Во мне вспыхнула надежда. Ад — это не так плохо. Если мне не сожгут душу, я буду жить после смерти. Перерожусь как Демон, в Пламени. В месте, где выживает сильнейший. Где нет места слабым.

— Я — за.

— Я — за.

— Я — за.

…

Один за другим Судьи выносили приговор. Каждый новый ответ звучал для меня грохотом в ушах — как удар в самое сердце.

— Я — за, — голос последнего Судьи эхом прозвучал над площадью.

Я бессильно застонал и вперился взглядом в довольную морду Высшего Судьи.

— Я же вернусь, — процедил я сквозь зубы. — Покараю.

В голове всё помутилось. Перед глазами стоял образ плачущей матери. Она стоит на коленях, в Ледяном Склепе. Она не выдержит долго…

Высший Судья взмахнул рукой и приказал:

— Алонсо, приступай.

— Урод, — выплюнул я, не контролируя свою речь. Через кровавую пелену в глазах я заметил, как ко мне приближается двухметровый бугай в белых доспехах, держащий в руках пылающий двуручный меч. Я узнал его — Алонсо Пламенный, один из лучших Судей Небесного Грота. И меч в его руках — пятое сокровище Небесного Грота, Дух пятого ранга — Сжигающий Душу Клинок. Название Духа говорит само за себя — мне не желают давать и шанса на выживание.

— Твоя внучка была очень горяча! — я сконцентрировался на Высшем Судье, лицо которого после моих слов побагровело от ярости. — Чудо как хороша, Облаками клянусь! Она так сладко стонала подо мной, ты не представляешь…

— Молчать!

Рык судьи ударил по моим ушам, из них полилась горячая кровь. Я полностью оглох. Но я уже не мог себя контролировать. Я — наполовину Демон, и демоническая кровь вышла из-под контроля. Единственное, чего я желал — отомстить. Сделать как можно больнее, отравить жизнь, замарать репутацию, сделать изгоем.

— Завидуешь? — я захохотал. — Шейла мне рассказывала, что ты с самого её детства пытаешься к ней под юбку залезть. К своей родной внучке! И не стыдно тебе, Густаво?! Ты же ей психику сломал! И такой, как ты, судит меня?! Какое право ты имее…

Я не договорил — что-то невидимое врезалось мне в рот, разломало зубы и разорвало язык с губами. По мозгам ударила острая боль, из глаз брызнули слёзы. Но я растянул остатки губ в подобие улыбки. Выплёвывая обломки зубов, я смотрел на рожу орущего Высшего Судьи, чьё лицо было алее крови. И этот человек — Небесный четвёртого ранга? Тот, кто на грани становления Хранителя Порядка? Какое жалкое зрелище… Не зря говорят, что один Демон равен двум Небесным.

Разумеется, я соврал про Шейлу. Я не спал с ней, не в моём она вкусе. Но слова сказаны. И, надеюсь, они вызовут проблемы у Густаво. Мелкий, низкий поступок? Плевать. Густаво сам сказал, что я — чудовище. Так почему бы не побыть им?

Меня опалило жаром — Алонсо поднёс горящий меч к моей груди. Я зажмурился, а затем дико заорал.

Мне сжигали душу.

Это больно.

Я кричал как никогда в жизни. Но не мог пошевелиться из-за цепей и стержней. В какой-то момент меня накрыло осознание, что всё — это конец.

Я кричал и чувствовал, как моя душа медленно тает, объятая пламенем.

— Мама. Прости, — беззвучно шептал я, еле двигая окровавленным и опухшим языком. — Отец. Ненавижу тебя.

Всю мою жизнь меня терзали два противоположных чувства. Любовь и ненависть. Первая — к матери, которая несмотря ни на что родила и вырастила меня. А вторая — к отцу, из-за которого я появился на свет полудемоном. И сейчас, перед самой смертью, когда вот-вот сожгут Атму — искру моей души, — внутри меня бушевали эти самые два чувства.

Бум!

В моей голове резко ударил звук барабана, всё вокруг окрасилось в жёлтый цвет. Я почувствовал, что могу шевелиться, — пламя больше не сжигало мою душу.