Пронск - Даниил Калинин

Пролог

В тяжелом волнительном ожидании прошла ночь, за время которой воевода Ратибор ухватил урывками лишь пару часов сна. Вроде и подготовил он крепость к защите, а как явился под стены Ижеславца враг, так сразу появились большие и малые дела, требующие его срочного присутствия. То сотенный голова куда-то запропал – оказалось, помутился рассудком: казалось бы, надежный старший дружинник, но при виде тянущейся по льду Прони колонны татар пытался уйти подземным ходом… То вдруг часть лошадей потребовалось срочно переподковать, а пара оставшихся в крепости кузнецов решились присоединиться к ополчению да тайком прибились к сотням. Ведь понятно же, что подобным им мастерам не место на стенах, они нужнее в кузнях! Но нет, не стерпела широкая душа русичей, решили, что и им должно встретить врага лицом к лицу… Но, пожалуй, на самом деле Ратибору стало просто очень страшно из-за многолюдства огромной орды – страшно за семью, ушедшую в Рязань, да за княжью рать, что обязательно погибнет, коли встретит ворога в чистом поле!

Страшно за себя, потому как стойкая вера в неприступность крепости покинула воеводу…

И все же утро Ратибор, внимательно следящий за приближающимся к внешним стенам детинца ворогом, встретил уже без страха, в горячей молитве к Господу найдя успокоение и надежду. Воевода ведь должен вселять в ратников уверенность в победе! Должен уметь зажечь их, вдохновив в ключевой момент сечи, когда колеблется чаша весов боя! А потому Ратибор очень старался явить окружающим его воям спокойствие и уверенность в себе, хотя бы внешне. Впрочем, он не лукавил, чувства его действительно притупились: сказалась усталость от бессонной ночи и изъедающих душу волнений, да и молитва крепко помогла…

Но в тоже время воевода с горечью и разочарованием отметил, что враг атакует вполне грамотно, причем враг многочисленный и очень сильный. Да, большая часть орды прошла мимо Ижеславца, но под стенами града Батый оставил не менее двадцати тысяч воев – хватит не только для того, чтобы намертво запереть защитников в детинце, но и взять его на меч, пусть даже завалив рвы трупами павших!

Да только терять людей попросту вождь поганых как раз и не собирается, построив не менее половины своей рати в три штурмующие колонны – напротив трех ворот града. Лестниц Ратибор у татар не увидел вообще, зато разглядел плотные вязанки хвороста, туго перехваченные веревками и сжимаемые в руках сотнями нехристей, стоящих впереди. Также воевода недовольно скрипнул зубами, заметив широкие штурмовые щиты – их сложно было бы не заметить! Грубо сбитые из досок и тонких стволов молодых деревьев, эти щиты представляли собой что-то вроде переносных заборол шириной в три-четыре шага и высотой в полтора человеческих роста. Нести его перед собой способны человек пять, не меньше, но подобный «щит» служит отличным укрытием для лучников – благодаря небольшому наклону он целиком защищает прячущихся за ним воев от стрельбы со стен!

Покачав головой, воевода уважительно выругался, помянув вражеского начальника: тот еще до штурма сумел определить сильные и слабые стороны детинца, рубленного тарасами. И вместо того чтобы терять ратников, безрезультатно атакуя по всему обводу стен (людей бы хватило!) или хотя бы на одном участке, он сосредоточил свои силы только напротив ворот. И это ведь притом, что русичи никак не могут увеличить число ведущих бой лучников в гроднях, примыкающих к надвратным башням. Не могут из-за узости бойниц и равномерного их распределения по всей стене!

А судя по подготовленным штурмовым щитам и запасенным вязанкам хвороста, враг хорошо понимает, что должен делать, и очевидно рассчитывает взять Ижеславец первым же штурмом…

Но это мы еще посмотрим!

Внутренне приободрив самого себя, Ратибор зычно воскликнул:

– Воев с составными луками всех к воротам! Свободные полусотни, к воротам!

Побежали порученцы к лошадям, поскакали вдоль стен, передавая наказ воеводы. А со стороны врага меж тем вдруг взыграл рев десятков боевых рогов, ударили барабаны – и огромная масса поганых неспешно покатилась к стене, заставив сердца защитников града болезненно сжаться от недоброго предчувствия…

– Быстрее, быстрее! Лучники, становитесь у гродней, что к башне примыкают!!!

Расчет воеводы прост: составные луки ратников достаточно сильны, чтобы стрела, пущенная из них, перелетела стену – благо, что с внутренней стороны вал достаточно широк, и от тарасов до кромки у крутого спуска места хватает сразу для трех воев… Вскоре свободное пространство на узкой полоске земли вдоль стен стало заполняться спешащими к воротам дружинниками, в то время как вои, вставшие у бойниц, уже принялись отправлять в приближающегося врага срезни.

– По одному лучнику с каждой стороны, пускайте стрелы вверх так, чтобы они упали прямо напротив ворот!

Прежде чем враг начал бы засыпать ров, стоило хоть немного пристреляться, что Ратибор и попытался организовать. Мгновение спустя после его приказа вверх взмыло два срезня, и, перелетев двухскатную крышу, они отвесно упали в ров на довольно значительном расстоянии от разобранного ныне мостка.

– По правую руку – на три пальца влево бери! По левую – на четыре!

Сам неплохой лучник (по крайней мере, в прошлом), укрывшийся в шатре воротной башни воевода сумел дать практически точную поправку на стрельбу – в этот раз перелетевшие стену срезни упали в ров гораздо ближе к месту расположения мостка. Довольно кивнув, Ратибор зычно воскликнул:

– Еще на палец сместите – и будет точно. Остальные, равняйтесь на соратников да бейте по моему указу!

Ворог меж тем подошел уже довольно близко к детинцу. Потеряв нескольких человек от меткой и плотной стрельбы из бойниц, поганые, несшие толстые вязанки хвороста, теперь закрылись ими, словно щитами. А несущие штурмовые заборолы вои остановились шагов примерно за семьдесят от стены, и спустя всего несколько ударов сердца уже со стороны нехристей-агарян в воздух взмыла целая туча срез-ней…

Настоящий ливень оперенной смерти ударил по боевой площадке крепости, но лишь несколько половецких и мокшанских стрел влетело в бойницы, ранив пяток дружинников, чьи места тут же заняли новые лучники. Полетели в ответ и русские «гостинцы»! Но мало их, всего сорок лучников могут одновременно бить с башни и примыкающих к ней гродней по относительно узкой вражеской колонне. Да и их срезни ударили в заборола поганых да настоящую стену щитов, коей укрыли вороги своих стрелков…

– Не частите! Уйдите от бойниц и ждите моей команды! – кричит воевода во всю мощь легких, стараясь, чтобы услышали на стенах его голос.

Передают его слова верные мужи соратникам. Отпрянули вои от бойниц, и во второй раз град вражеских срезней не причинил вреда русичам. А воевода уж шумит:

– Приготовились!!!

Не так велика длина гродней, защитники которых сражаются с ворогом, услышали они Ратибора и тут же вернулись к бойницам, натянув тетивы. А воевода напряженно замер, слыша в ушах стук собственного сердца и с нетерпением ожидая, когда разомкнутся, опустятся щиты половцев, мокшан да хорезмийцев, открывая их лучников… И только он это заприметил, как тут же зычно воскликнул: