Лживые боги - Грэм Макнилл

Я была там, когда Хорус пал…

ПРИМАРХИ

Ангрон — примарх Легиона Пожирателей Миров

Магнус — примарх Легиона Тысячи Сынов

Фулгрим — примарх Легиона Детей Императора

ЛЕГИОН СЫНОВ ХОРУСА

Воитель Хорус — примарх Легиона Сынов Хоруса

Эзекилъ Абаддон — Первый капитан Сынов Хоруса

Тарик Торгаддон — капитан Второй роты Сынов Хоруса

Йактон Круз (Вполуха) — капитан Третьей роты Сынов Хоруса

Гастур Сеянус — капитан Четвертой роты (покойный)

Хорус Аксиманд (Маленький Хорус) — капитан Пятой роты Сынов Хоруса

Сергар Таргост — капитан Седьмой роты Сынов Хоруса, мастер ложи

Гарвелъ Локен — капитан Десятой роты Сынов Хоруса

Люк Седирэ — капитан Тринадцатой роты Сынов Хоруса

Тибальд Марр (Другой) — капитан Восемнадцатой роты Сынов Хоруса

Верулам Мой (Иной) — капитан Девятнадцатой роты Сынов Хоруса

Каллус Экаддон — капитан Катуланских Налетчиков

Фальк Кибре (Головорез) — капитан Юстаэринских терминаторов

Неро Випус — сержант, тактическое отделение Локасты

Малогарст (Кривой) — советник Воителя

ДРУГИЕ КОСМОДЕСАНТНИКИ

Эреб — Первый капеллан Легиона Несущих Слово

Кхарн — капитан Восьмой штурмовой роты Пожирателей Миров

ЛЕГИО МОРТИС

Принцепс Эсау Турнет — командир «Диес ире», титана класса «Император»

Титус Кассар — модератор титана «Диес ире»

Иона Арукен — модератор титана «Диес ире»

ДАВИНИТЫ

Акшаб — жрица ложи Змеи

Тси Рекх — переговорщик давинитов

Тсефа — помощница Акшаб

ДЕЯТЕЛИ ИМПЕРИУМА

Петронелла Вивар — палатина мажорна из Дома Карпинус, наследница одного из самых богатых и благородных семейств Терры

Маггард — телохранитель Петронеллы

Гектор Варварус — лорд-командир имперской армии Шестьдесят третьей экспедиции

Регул — механикум

Циклоп Магнус, Рогал Дорн, Леман Русс — в этих именах звучит сама история, эти имена создают историю. Взгляд скользнул дальше по списку: Коракс, Ночной Охотник, Ангрон… и так далее по летописи героизма и завоеваний, покорения миров во имя Императора, во имя непрерывно растущего Империума Человека.

При одном только мысленном перечислении имен голова кружилась от возбуждения.

Но самым великим было имя, стоявшее в первой строке списка. Хорус, Воитель.

Она слышала, что солдаты звали его Луперкаль — ласковое прозвище для любимого командира. Это имя было заслужено в сражениях: на Улланоре, на Убийце, на Шестьдесят Три Девятнадцать — чьи обитатели в своем невежестве называли свой мир Террой — и в тысячах других боев, сведения о которых она даже не стала закладывать в ячейки памяти, вживленные в мозг.

От мысли, что она находится неизмеримо далеко от обширных семейных поместий Каироса и вскоре ступит на борт «Духа мщения», чтобы запечатлеть живую историю, захватывало дух. Но она забралась так далеко не только ради констатации происходящих исторических событий — в душе она знала, что Хорус и есть ее история.

Она провела рукой по длинным иссиня-черным волосам, зачесанным наверх, как того требовала мода на Терре (вряд ли в этой дали кто-то оценит ее прическу), пробежала пальцами по гладкой оливковой коже. Черты лица были безукоризненны благодаря жизни в богатстве и усилиям ваятеля-косметиста, придавшего ее лицу выражение величия и достоинства, а еще чуточку популярного теперь равнодушия, выраженного в гордом изгибе губ.

Высокая и стройная, она сидела за секретером из кленового дерева, фамильной реликвией, которая, как утверждал отец, была подарена его прапрабабушке самим Императором после торжественного принятия присяги в Уралсс. Она постукивала по электронному блокноту золотым мнемопером, и чувствительный наконечник изгибался, реагируя на ее возбуждение. По мере того как органические кристаллы стержня улавливали мысленные сигналы лобных долей мозга, на слегка светящейся поверхности блокнота появлялись отдельные слова.

Крестовый Поход… Герой… Спаситель… Разрушитель.

Она усмехнулась и щелчком ухоженных пальцев стерла все написанное. Поверхность снова стала идеально гладкой, и она начала писать, выводя пером четкие наклонные буквы.

С великой радостью и подлинным почтением я, Петронелла Вивар, палатина мажориа Дома Карпинус, пишу эти строки. Почти целый год я лечу с Терры, подвергаясь всевозможным мучениям и неудобствам…

Петронелла нахмурилась и быстро стерла все написанное, рассердившись на себя за подражание неестественно восторженному стилю, который так раздражал ее в трудах летописцев, присылаемых с передовых позиций Великого Похода.

Особенно злили тексты Зиндерманна, хотя в последнее время его донесения стали редкими и краткими. Дион Фрастер создал довольно сносную симфонию — достаточно хорошую, чтобы день или два наслаждаться музыкой в избранных танцевальных залах Терры, но не более того. Пейзажи Келанта Роджета казались бы совершенно живыми, если бы не слишком размашистые мазки, которые она считала непозволительно небрежными.

Несколько хороших стихов написал Игнаций Каркази, но его восприятие всегда казалось ей слишком недоброжелательным для такой удивительной миссии (особенно поэма «Кровопролитие из-за недопонимания»), и она часто спрашивала себя, почему Воитель позволил ему написать эти строки. Иногда ей казалось, что подтекст произведения ускользнул от Хоруса, но затем она посмеялась над самой мыслью, что что-то могло пройти мимо внимания Воителя.

Внезапно она откинулась на спинку кресла и положила мнемоперо на подставку, изображающую Реку Забвения, — неожиданное сомнение спутало мысли. Она так критично относится ко всем летописцам и все же жаждет помериться с ними силами.

Сможет ли она создать нечто большее? Сможет ли она встретиться с величайшим героем современности (которого называли богом, что в настоящее время звучало до смешного старомодно) и постичь то, что летописцы, по ее мнению, по странной случайности пропускали? Кто может поручиться, что ее ничтожный талант дает ей право судить об истинности многочисленных легенд, выплавляемых Воителем в горниле каждой битвы?