Чужими руками - Леонид Смирнов

ГЛАВА 1ШАМБАЛА МОЕЙ ДУШИ

«Побывав на Тибете, куда стремился с юных лет, я сказал себе: нет ничего хуже развенчанной мечты и воплощенных надежд. Моим глазам предстало жалкое зрелище. Это каменистое захолустье и в подметки не годится тысячам сказочных горных миров Млечного Пути. Впрочем, остальные „шедевры“ здешней убогой, природы ненамного лучше.

Я с бешеной силой стремился на Старую Землю, я желал ее каждой клеточкой моего усталого тела. Я прорывался сюда всеми правдами и неправдами. И что я получил, свершив, наконец, задуманное? Только грусть и беспредельное разочарование. На могиле моих грез я впервые в жизни почувствовал себя стариком…»

Документ 1 (из Путевого дневника)

В мутных иллюминаторах скользили поросшие хвойным лесом склоны гор. Над верхней границей леса виднелись альпийские луга — то ослепительно зеленые, то голубые или красные от миллионов раскрывшихся цветов. Еще выше был голый камень: ни деревца, ни кустика — коричнево-бурая палитра. А затем начинались ледники. Укрытые вечным льдом вершины были мрачны и печальны. Но вот солнце выглянуло из-за облачной завесы и расцветило их в желтые, розовые и голубые тона. Макушки гор превратились в огромные драгоценные камни, венчающие земную плоть.

Глубокие гималайские долины были не видны из самолета. У подножья гор простирались заболоченные джунгли — тераи; они чередовались с поросшими высокой травой болотами. Снизу горные склоны покрывал светлый тропический лес с густым подлеском. Над ним раскинулись настоящие джунгли — непроходимые, тонущие в тумане, опутанные лианами, украшенные разноцветными орхидеями. Дальше начинались леса из дуба и березы, немного выше росли магнолии. Между ними и полосой сосны и ели царили густые заросли рододендрона — всевозможных размеров и окраски.

Пассажирский самолет бешено гудел и вращал лопастями старинных винтов. Казалось, он вот-вот рассыплется от ветхости, и пассажиры полетят к далекой и негостеприимной земле вверх тормашками. Это была всего лишь имитация — машина хоть и сделана по древним чертежам, но совсем недавно. И мчалась она, не сжигая музейный керосин, а на обычной антигравитационной тяге.

Платон Рассольников, по кличке Атлантида, летел в Катманду, откуда он возьмет курс на Лхасу — столицу Тибета. Где-то там, в самом сердце величайшей на Старой Земле горной страны сокрыта мифическая Шамбала — средоточие космических сил и вселенских чудес.

Платон снова организовал археологическую экспедицию (бог весть какую по счету), он был по шейку в работе, и мысли его вертелись вокруг легендарных экспедиций СС. Поисковики Третьего Рейха пытались найти в древнем, неведомом краю Шамбалу, полную сокровищ иллюзорных. По приказу фюрера они искали космических покровителей Третьего Рейха, но «тысячелетняя империя» рухнула, не дождавшись магического оружия.

А лучшего из черных археологов манили сокровища вполне реальные: погребенные в культурном слое биваки эсэсовских разведчиков, заброшенные склады их амуниции, а если повезет, то и подлинные документы «золотого века», на котором свихнулось современное человечество. Деньги за такие трофеи можно отхватить немалые.

Гималаи — хребет за хребтом — уползали на запад под брюхом вибрирующего «Дугласа», а Рассольников неотрывно смотрел вниз. Это была Старая Земля, его Земля — родина, которую он покинул много десятилетий назад, утратил, казалось, навсегда и вновь обрел только чудом.

На Тиугальбе он вместе с ходячим муравейником Непейводой искал драгоценный «золотой горшок» — морозильник с последними Царицами Роя. После успеха той кошмарной экспедиции Платон приобрел недвижимость на Земле и получил прописку в метрополии. Превратившись в полноправного землянина, он мог бы стать абсолютно счастливым человеком, если б не одно «но»… Платон Рассольников по природе своей существо ненасытное и всегда хочет больше, чем имеет. Или нечто иное. Ненасытность — вселенский грех. Впрочем, таковы очень многие хомо сапиенс. В галактике людей сплошь и рядом не любят именно из-за их ненасытности. Самолет пошел на посадку, и пассажиров вдавила в спинки сидений искусственно сотворенная перегрузка. Раздался визг — то ли показного, то ли подлинного — ужаса. Иллюзия древнего полета входит в стоимость билета. Платону перегрузки были не впервой, но он не на шутку встревожился: а вдруг дадут три «g» и в багажном отделении? Тогда под угрозой его драгоценные приборы. Не в смысле редкостные, а в смысле купленные на последние деньги. По счастью, ума авиаторам хватило.

Киберносильщик, стилизованный под китайского кули, взялся довезти Платона, дюжину его сумок и баулов до гостиницы. И, что удивительно, довез — не развалился по дороге, хотя душераздирающе скрипел и хрустел всеми сочленениями.

Катманду показался Рассольникову недавно раскопанными руинами, в которых от великой бедности прозябали полмиллиона человек. Выцветшие красные флаги, украшавшие фасады невысоких скособоченных домов, не добавляли городу ни праздничности, ни парадности, а казались знаками опасности. В двадцатом веке непальцы баловались сомнительными социальными экспериментами, и нынешние жители Катманду придали городу надлежащий вид.

Катманду сам по себе был легендарным городом. Его построили в Гималаях — высочайших горах Земли, неподалеку от Эвереста, покорение которого стало одним из символов двадцатого века. Даже название города звучит как мелодия барабанной дроби.

Когда-то его таинственная карма порождала бесчисленные произведения литературы и кино. В мифическом, аллегорическом Катманду творились удивительные вещи. На фоне сказочного Востока разыгрывались мистические трагедии вселенского масштаба и камерные любовные драмы. Теперь здесь выращивали знаменитых драных кошек (непременный атрибут двух мировых войн «золотого века») и досуха выдаивали туристов, слетавшихся со всех концов Земли в поисках исчезнувшей ауры буддийских Гималаев,

Прокатив Рассольникова по одной из центральных улиц, кули лихо затормозил у входа в гостиницу. Называлось это замшелое заведение не иначе как «Платиновый Будда». Платина от времени, очевидно, превратилась в обычную пыль, а бронзовые фигуры будд, усевшихся в нишах на фасаде, позеленели и стали напоминать заплесневевшие грибы-моховики.

Пока Киберносильщик, кряхтя и жалуясь на радикулит, выгружал из повозки Платоновы чемоданы, археолог прохаживался по асфальтовому тротуару. Хилый ветерок медленно волок по улице облако сладковатой цветочной пыльцы, перемешанной с дорожной пылью. Юные чистильщики сапог шумно обсуждали нового постояльца гостиницы, а пара дочерна загорелых нищих в экстравагантных лохмотьях, скрипя диодами, соображали, по какому сценарию выпрашивать деньги у белого господина.

Это были, конечно же, андроиды — старые экземпляры кустарного производства, заслуженные ветераны Катманду, ставшие его неотъемлемой частью. На Старой Земле только проницательный взгляд мог отличить живого человека от умело изготовленной подделки. Другое дело — фабричная штамповка, которую разглядишь за квартал.