Группа эскорта - Дмитрий Володихин

Глава 1. Мастер Молот, мистер Клещ и сталкер Дембель

Lick it once,

Lick it twice,

C’mon put that shit on ice!

«Memphis Bells», The Prodigy

Десять минут назад мне всё было понятно. Куда мы идем, что ищем, ради чего я во всё это ввязался, какие люди рядом со мной. Но за эти десять минут многое изменилось, ребята. Жизнь, мать твою, встала с ног на голову.

Или это она раньше, стерва такая, стояла на голове, а потом вдруг утомилась и решила, что ноги наотдыхались и пора бы им поработать?

Чума началась, когда мастер Молот в пятый раз приказал Снегиреву:

— Резче шевели мослами, подмастерье! Зона любит парней проворных.

Снегирев шел первым. Длинный мосластый шибздик, папашка, под полтинник ему, захотел подзаработать на Зоне, третий сын, видишь ты, у него родился…

Господи, вразумил бы ты раба своего придурковатого: у него три сына, а он в Зону сунулся! Думает, тут капуста на кустах растет и под ногами валяется, притом уже мелко нарубленная и расфасованная в пачки. Седой уже весь, как лунь, нескладный, тощий, вроде черенка от лопаты, — смерть и та, наверное, упитанней выглядит.

После того, как нас у поваленной опоры ЛЭП накрыло «черным нокаутом», пробило его на труса: идет, едва швыряет копыта. И смотрю ему в спину, а спина у Снегирева такая напряженная, такая скособоченная, за версту видно: страхом ему потроха пробирает. Уже небось сто раз пожалел, что сюда напросился.

Оборачивается папашка наш, и виновато улыбается так, аж слезу прошибает. Мол, я ничего, иду я, пожалейте меня, я хороший, нормально, в общем, иду же…

И вот он рожу-то нам хмылит, а я гляжу на него, и никакой слезы нет у меня в помине. Одна только злость.

Думал, всё хорошо: группа собралась из людей спокойных, уравновешенных. Психов вроде ни одного. Баба, правда, имеется. Зара, со всей бабьей фанаберией, понятно. Но она спортсменка, самбистка, ее там к дисциплине тренеры приучили. Так что пенится Зарочка через два раза на третий, а всё прочее время держит себя в руках, ничего.

Ну и остальные спутники у меня — мужики нормальные. Мастер Молот — считай, повезло нам. Мастер Шрам говорил про него: «Удача вам улыбается, ребята: такому наставнику я бы жизнь доверил без рассуждений. Он своих не бросает».

Плешь — тоже возрастной. Мутноватый он по жизни, но такой… ну… молчун, без дури в башке. Когда нам показывали, как болтами аномалию оконтуривать, он враз пропёр. Спокойно так, влегкую, без понтов, будто бы сто раз мимо гравиконцентрата ходил. Что-то бугаистый он сегодня — то ли разъелся за последние дни, то ли пару свитеров под куртку напялил…

Ну и Снегирев Геннадий Анатольевич… Погоняло к нему никакое не приклеилось, даже Снегирем никто его не называл: из всех подмастерьев он самый старый, рассудительный такой, основательный.

Короче, бесшабашных нет. Хорошая компания.

Вот только вышло, что старичок наш — тормоз. Рассудительность он свою показывал, пока до Зоны, как до Луны было. А как сунулись мы в самую ее серединочку, то он, значит, на медляк заиграл. Долбодятел неторопливый.

И ни хрена на него не действует, четырежды пинал его Молот, а ему по фиг, он едва ходули переставляет. Пенсионер завтрашний, в кишках мороз, очко играет…

Улыбается он. Под ноги, дурень, смотри, куда ты зыришь, перец лежалый, куда ты… да… куда ты… под но…

Етить!

— Сто-ой! — орет Молот. — Всем стоять, не двигаться! Зара, стоять, я сказал!

— Но он же… там… ему…

— Стой, дура, башку снесу!

Я увидел это первый раз в жизни. И лучше бы ни разу не видел, ребята.

Снегирева повело в сторону. Перекосило как-то.

Невидимая сила потянула из рук дробовик.

Секунду или две он стоял в неестественной позе. Словно невидимый великан цапнул его за правое плечо и потянул куда-то вверх и вперед, а потом цапнул за рюкзак. Да так, что лямки затрещали, и тоже потянул вверх и вперед.

А Снегирев дернулся было назад… Но куда ему — против великана!

И он стоял под сорок пять градусов к земле, не падал, но и распрямиться не мог, а тот самый невидимый исполин тянул его уже и за волосы, за голову.

Хрустнули позвонки.

Дробовик взмыл над ним, описал ровный круг и тюкнул прикладом в голову.

Как раз туда, где заколка скрепляла зеленый орденский хайратник. Но ему уже все было по фиг, он уже глаза выпучил и рот распялил, вот только крикнуть не мог — жизнь в один миг улетучилась. Тут ноги его оторвались от гравия. Снегирева закрутило с бешеной скоростью в воздушной воронке. Подняло на метр, на два, на три…

И тогда чудовищная сила выжала его, как домовитая хозяйка выжимает только что постиранное бельё. Хорошая, домовитая хозяйка, жмет и жмет, не отпускает, пока всё не выжмет до капельки…

Брызги во все стороны.

Ни одна хозяйка в мире не станет, выжав мокрое бельё, рвать его в клочья.

Мы стоим, зависли как «винда». Что тут сказать? Был человек, и вместо него — кровавые ошметки.

А при мне еще ни разу человек не умирал. Отец, правда, умер, когда я дома был, но он же во сне, и только наутро мы его…

— Так, подмастерья, утрите сопли. Без нервов мне тут, — заговорил Молот. — Знали, куда идете.

— Мы могли бы… — начала было нервная Зара.

— Молчать! Еще раз вякнешь попередь меня, пристрелю без лишних слов! Всосала?!

Зара молчит. Рожа красная, будто свекла. Как бы не треснула посередке…

Я, в сущности, на стороне Молота. Он тут главный. Он — настоящий сталкер.

А опытному сталкеру, тем более настоящему мастеру, подмастерья вроде нас должны повиноваться беспрекословно. Он здесь царь и бог.

Скажет: «Ныряй мордой в дерьмо!» — значит, надо нырнуть мордой в дерьмо. Стало быть, иначе не выживешь. И без трёпа. Разинул хлебало — сдох враз. А то и всех остальных за собой потянул.

Короче, заткнула бы ты фонтан, Зарочка.

Она, в общем, и заткнула. Только фыркнула, как рассерженная кошка. Наверное, решила потом с Молотом разобраться. По-своему, по-самбистски. Когда он нас из Зоны выведет и мастерские звания присвоит.

— Еще кто-нибудь взбрехнуть желает? — спросил Молот, обводя нас взглядом. Глаза у него — как из нержавеющей стали.

Да мы что, мы молчим. Мы — послушные.

— Тогда запомните: вы — везунчики. Один гробанулся, зато остальные живы. Он наш брат, спасибо ему. Помянем его за столом, беленькой, как полагается. А сейчас запомните: так бывает с теми, кто влетит в «птичью карусель». А в «птичью карусель» легче всего влететь по невнимательности. Внимательные люди ее без вопросов обойдут. Ну, теперь и обходить не надо. И до цели всего тридцать метров. Победа будет за нами!