Сломанные ангелы - Ричард Морган

Часть перваяРАНЕНЫЕ УЧАСТНИКИ

Война похожа на отношения, ставшие обузой. Разумеется, вы хотите их прекратить. Вопрос – какой ценой? Что еще более важно: станет ли лучше, если от них освободиться?

Дневники Квеллкрист Фальконер

Впервые я встретил Яна Шнайдера в орбитальном госпитале Протектората.

Три сотни километров над всклокоченными облаками Санкции IV и на столько же процентов выше болевого порога. Технически в системе Санкции IV вообще не предполагалось никакого присутствия Протектората: все, что осталось от правительства, давно попряталось в бункерах, громко отстаивая право на самоопределение, а тактические интересы местного бизнеса подразумевали молчаливое согласие с любыми условиями демаркации границ.

То, что корабли Протектората, стоявшие на позиции вокруг системы с момента, когда Джошуа Кемп поднял флаг революционного восстания в Индиго-Сити, получили кодовое сообщение о начале операции, представляло, по сути, реализацию корпоративных интересов, имевших к тому же долгую предысторию. А все оставленное в окружении уже считалось частью фондов, предназначенных для развития и никак не попадавших под освобождение от налогов.

Потому-то имущество, оказавшееся целым и не стертое с лица планеты неожиданно эффективными бомбежками Кемпа, должно было достаться тому же Протекторату, а налоги были бы уплачены лишь после вычета его затрат. И куда ни глянь, кругом все чистенькие. Командный состав, получивший ранения в боях с силами Кемпа, постепенно разбегался, да и я сам тяготел к тому же самому. Война становилась бессмысленной.

Шаттл вывалил нас прямо в ангаре госпиталя, применив для ускоренной разгрузки индивидуальных капсул что-то вроде конвейерной ленты. Без всяких церемоний. Едва нас сгрудили в глубине ангара, а двигатели уходившего шаттла взвизгнули в последний раз, мою капсулу тут же вскрыли, и легкие наполнил холодный пар только что восстановленной атмосферы. На всем, даже на лице, мгновенно осел толстый слой инея.

– Эй, вы! – послышался женский голос, осипший от волнения. – Где больно?

Кое-как смахнув иней с глаз, я смог оглядеть собственный комбинезон, пропитанный кровью.

– Догадайтесь, – нечленораздельно промычал я в ответ на совершенно идиотский вопрос.

– Санитар! Сделайте инъекцию эндорфина и антивирусную общего назначения.

Врач склонилась над моим телом. Я ощутил прикосновение одетых в перчатки рук и одновременно холод от гипораспылителя где-то в области шеи. Боль тут же отступила.

– Вы случайно не из Ивенфолла? – спросила она.

– Нет, – ответил я, едва шевеля губами. – Мы атаковали Северный выступ. А что произошло в Ивенфолле?

– Кое-кто из этих чертовых умников хвастался про тактические ядерные удары, – в ее голосе послышалась жесткая интонация. Руки скользнули по моему телу, осторожно изучая травмы. – Нет, радиационных поражений я не вижу. А как с химическими?

Я попытался приподнять голову, кивая в сторону отворота комбинезона:

– Там… счетчик. Данные записаны на нем.

– Его нет! – отрезала докторша. – Как и большей части плеча.

– О-о… – я издал что-то вроде мычания. – По-моему, было чисто. Просканируете?

– Нет, не сейчас. Клеточный сканер в стационаре. Постараемся найти для вас место, тогда и сделаем, – она убрала руки. – Где штрих-код?

– На левом виске.

Кто-то смахнул кровь с левой половины лба. Пронеслось смутное ощущение, словно лазерный луч физически коснулся моей кожи. Свет мелькнул и погас. Довольно пискнул сканер. Получив код, медики оставили меня в покое. Обработка закончена.

Какое-то время я лежал на прежнем месте, оглушенный действием инъекции, забывшись и почти не чувствуя боли. Замер, как хорошо вышколенный дворецкий, продолжающий держать чужие шляпу и пальто. То есть тело. Внутри еще теплилась надежда: возможно ли спасти то, в котором я сейчас нахожусь? Или опять "перешиваться"?

Зная, что запас и без того небольших емкостей с материалом для клонирования нужного начальству контингента "Клин" сильно ограничен, я хорошо понимал: один из пяти воюющих за Кареру экс-Посланников не может не числиться в этой элите. К сожалению, прерогатива обоюдоострая. С одной стороны, вам гарантировано самое лучшее лечение, вплоть до полной замены тела. Что несколько хуже, единственная цель лечения – возвращение в пекло при первой возможности.

Для начала стандартной, как планктон, единице пушечного мяса с поврежденным телом приходится жертвовать участком коры собственного мозга, который без особых церемоний помещают в банку, чтобы запереть в хранилище. Возможно – до окончания боевых действий. Не самый лучший выход. Несмотря на хорошую репутацию бойцов "Клина", от перешивки никто и никогда не гарантирован. Впрочем, в диком хаосе последних месяцев шаг в хранилище иногда казался желанным выходом.

– Полковник! Эй, полковник…

Не знаю, от чего я очнулся в самом деле. То ли не спал вовсе, то ли к действительности меня вернул раздавшийся рядом голос. Вяло повернув голову, я посмотрел на разговорчивого соседа.

Похоже, мы находились в том же ангаре. На соседних носилках лежал молодой человек крепкого телосложения, с копной густых вьющихся волос черного цвета. Инъекция эндорфина не лишила его лицо осмысленного выражения. На парне была форма "Клина" – такая же, как моя. Впрочем, его обмундирование не подогнали по фигуре. Мне показалось, что и прорехи не совпадали с полученными ранами. На левом виске, где должен был находиться штрих-код, виднелся ожог от бластера.

– Вы мне?

– Да, сэр, – человек немного приподнялся, опираясь на локоть. Похоже, ему вкатили дозу значительно меньшую, чем моя. – Кажется, удалось заставить Кемпа драпануть, не так ли?

– Интересное высказывание, – заметил я. Перед глазами пролетели кадры, где 391-й взвод перемолачивало в кровавые лоскуты. – Куда он должен бежать? Имея в виду, что это его планета.

– Я думал…

– Советую не думать, солдат. Что, не читал контракта? Закрой пасть и начинай экономить дыхание. Скоро понадобится.

– Э-э… слушаюсь, сэр, – он был немного удивлен. Судя по повернутым в нашу сторону головам – не он один. Офицеры Кареры нечасто разговаривают в таком тоне. Ничего странного. Война на Санкции IV, как и прочие войны, вызывала к жизни самые разные чувства.

– И еще одно.

– Слушаю, полковник.

– На мне форма лейтенанта. В подразделениях "Клин" нет полковников. Попробуй запомнить.

Острая боль от одного из обрубков моего тела быстро пробилась к мозгу, поднявшись сквозь ватную защиту эндорфина. Сообщая о повреждении, боль моментально перешла в волну дикого крика. Улыбка на моем лице растворилась так же, как под ударом бомб растаял городской пейзаж Ивенфолла. В один миг интерес к чему бы то ни было исчез. Остался только мой крик.