Меняющий лица (Хроники Хэлдвейна) - Диана Ибрагимова

Глава 1

Огонь факела освещал низкие каменные своды и решётки по обеим сторонам коридора. Пахло сыростью, плесенью. Звук шагов обрастал гулким эхом, и Аринду казалось, что кто-то шёл следом. Он обернулся, боясь увидеть учителя или работников, но пламя выхватило только пробежавшую по луже крысу и неровную кладку арочного проёма.

Эта часть подземелья давно пустовала. Только двое в Северной тюрьме знали о скрытой в ней тайне, и сейчас Аринду не хотелось видеть даже учителя. Он остановился у последней двери и принялся искать в увесистой связке ключ.

– Кто здесь? – послышался из карцера тихий голос.

Звякнули цепи, зашуршала прелая солома, пленник ухватился за бурые прутья забранного решёткой окошка и прищурился, разглядывая Аринда.

– Ты, что ли, Мертвяков сын? Еды принёс? Наконец-то! У меня скоро брюхо к спине прилипнет!

Аринд отпер дверь и вошёл. В нос ударил резкий запах мочи и немытого тела. В темноте не сразу удалось разглядеть сидевшего на подстилке мальчишку. Холодный мрак выбелил его кожу, а голод истощил тело и заострил скулы, оставив на месте румяных щёк впадины. Прежним остался только взгляд Летфена – живой и участливый.

– Чего припёрся с пустыми руками? Думал, я твоей страшной роже обрадуюсь? – Мальчишка вздохнул с укором, но тут же повеселел. – Так и быть, заходи в мои покои. Совру, если скажу, что не рад тебя видеть.

Грязные кудряшки рыжих волос скрывали внимательные глаза Летфена и черневшее на шее клеймо. Он поджал под себя ноги и скрестил руки на груди, готовясь травить байки, но Аринд пришёл не за этим. Он осторожно вынул из кармана два флакона, и, откупорив, один за другим протянул Летфену.

– Опять?! – вспылил тот. – Это старик тебя прислал? А ты ему передай, что я хлеба просил. Понимаешь? Хле-ба! Сколько ещё я должен глотать эту гадость?

– Выпей, – сказал Аринд тихо, но твёрдо.

Летфен вздохнул, однако противиться не стал.

– И что теперь? – спросил он, морщась и утирая рот с засохшей в уголках чернотой. – Где колдун?

– Придёт завтра. Не говори ему, что я тут был.

– Ох, ты! – Летфен оживился. – Решил на мне опыты свои тайком проводить?

Аринд вынул нож, и пленник шарахнулся к стене, съёжившись под тяжёлым взглядом.

– Ладно тебе! – Он выставил руки в защитном жесте. – Не надо так смотреть, будто язык мне отрезать собрался!

Аринд вышел за дверь и задвинул дубовый засов. Беспокойство не отступало, но даже если мальчишка решит проболтаться, учитель наверняка ему не поверит. В последнее время у Летфена случались видения, он слышал голоса и часто говорил сам с собой. Саор ни за что не примет его бредни за чистую монету.

До Летфена были крепкие мужчины и женщины, бывалые убийцы и обыкновенные карманники, но все они погибали, не выдержав и нескольких недель. Аринд помнил каждого. Воспоминания въелись в память и не исчезали, только бледнели со временем.

Летфена учитель выкупил со светочного рудника в нескольких днях пути от Северной тюрьмы и вот уже почти год держал в здешних стенах. Мальчишка не зачах в сырости подземелья, выдержал все яды, а главное – сохранил словоохотливость и рассказывал выдуманные истории так, будто сам был героем всех приключений.

Аринд привык к грязной ругани, рыданиям и молитвам прежних пленников. Тем удивительнее было, что мальчишка не проронил за время заключения ни слезинки и оставался весёлым. Каждый день, принося ему еду, Аринд невольно задерживался у карцера – послушать байки о бродячих бардах, магах и принцессах. Ни в скудных рассказах отца, ни в учительских книгах об ядовитых растениях и алхимии не встречалось ничего подобного. Верхний мир манил, но пугал, и прикоснуться к нему, не выбираясь на поверхность, – лучшее, чего Аринд мог желать.

Отец начал брать его на работу лет десять назад. В тот самый год, когда умерла старуха-знахарка, у которой мать Аринда жила после того, как сбежала из деревни. Она была слаба на голову и, узнав, что муж в прошлом зарабатывал на жизнь убийствами, посчитала ребёнка демоновым отродьем и прятала от людей в подполе. Аринд почти не помнил её лица, только шёпот, когда мать вставала на колени и разговаривала с ним через щели между половицами. Она закололась на другой день после смерти старухи. Мальчика нашла жившая в том же селе тётка, пришедшая, чтобы обмыть тело. Она тайком отвела его к отцу, знать не знавшему о сыне: когда мать сбегала, у неё ещё не было живота. Редорф жил отшельником в лесу, и это спасло Аринда. Из-за матери он не получил обязательной печати, и мог умереть после первой же проверки.

Саор начал приглядывать за ним с их первой встречи. Он обучил Аринда грамоте и ядоварению, научил разбираться в травах и картах и постепенно сделал своим помощником.

– Эй, Мертвяков сын, останься! Историю расскажу! – Летфен снова вцепился в прутья окошка. – Я уж устал клопов тут давить.

Аринд развернулся и зашагал прочь. Сегодняшняя история должна была стать последней: утром мальчишку ожидала казнь.

На обратном пути Аринд прихватил кое-каких кореньев и поспешил в лабораторию, откуда уже доносился удушливый запах горелого. Саор – сухонький старик, древний и сморщенный, как высохшее яблоко, помешивал в котелке варево.

– Где тебя носило? – забрюзжал он, заметив ученика. – Я тебя на тот свет посылал?

Аринд разложил принесённое на столе и подошёл к учителю.

– Тьфу ты, – раздражённо сплюнул тот, снимая очки и протирая стёкла уголком заляпанного фартука, – я что-то напутал. Наверное, неправильно прочёл рецепт. А всё потому, что тебя носит невесть где! Опять торчал у клеток с элигросами?

Аринд не ответил и торопливо принялся за работу.

В подземной лаборатории было светло и просторно. Дальнюю стену закрывал выцветший гобелен с изображением алхимического таинства. Всюду крепились полки, заполненные флаконами, склянками и колбами. То тут, то там свисали с потолка пучки сушёных трав. На столе, среди кипы листков, примостилась статуэтка мужчины со ступкой и змеёй в руке – символом чёрных травников. Учитель страшно злился и оскорблялся, если кто-то называл его ядоваром.

– Этот старый дурак Бульмун давеча прислал мне письмо. – Саор стоял позади ученика, заложив руки за спину, и наблюдал, как тот вычищает котелок. – Ты помнишь Бульмуна? Он недавно стал королевским лекарем. У него теперь каждый конверт раздувается от бахвальства, а за пузом уже и ног не видать.

Аринд кивнул, не отвлекаясь от дела.

– Что за наглость! Я заучивал от корки до корки учёные книги, когда этот остолоп ещё пешком под стол ходил, а теперь он пишет, как ему жаль, что я не выбился в люди! Да узнай Майернс, какую штуку я изобрёл, всех королевских травников и алхимиков вышвырнули бы со двора как поганых собак! Я хоть сейчас могу отправить письмо и предоставить для доказательства мальчишку. Какого будет Бульмуну, когда он узнает, что моё лекарство вызывает привыкание к любому яду?