Вскормленные льдами - Александр Плетнёв

Карское море

Сначала время шло, потом остановилось,

Затем исчезло вовсе. Где? – Чу, во все глаза!

Одумалось, вернулось – на выбор и на милость.

Смолчать? Ответить «против»?

Иль без оглядки «за»?

Изумительно прозрачный воздух Арктики добрасывал взгляд до самых до окраин, где на линии горизонта лежали далёкие и призрачные «острова» облаков.

На палубе левого (наветренного) борта, прикрытого стеной высокого полуюта, почти блаженный комфорт солнечного, лёгкого на мороз денька.

Следы ночного тумана красивой белой бахромой обвили леера и антенны, под прямыми лучами вытягиваясь в сосульки со срезов ярусов и палуб.

«Ямал» неторопливо скользит по белому ледяному полю, лишь немного отдавая вибрацию подошвам ботинок – плавучее многотоннье атомного ледокола с мягким хрустом сминало ледовую кору Карского моря.

К полудню ветер и без того заметно утих. В небе даже появились птицы, видимо привлечённые заметной красной надстройкой – молчаливая стайка с чуть слышимым свистом крыльев облетала ледокол.

«Глупыши, – узнал эту разновидность буревестников капитан ледокола Андрей Анатольевич Черто́в, – а давешний приблуда пернатый безбилетник, наверное, уже давно упорхнул, пересидев непогоду!»

Проводив птиц взглядом, достал (в который раз) сигарету и снова засунул её обратно, зарёкшись «не больше пачки в день».

– И чего там?

Вопрос был задан боцману, вылезшему из узкой щели меж двумя контейнерами, куда тот смог протиснуться, лишь скинув с себя тёплый пуховик и толстый финский свитер.

– Так и есть. Я пломбы везде ставил. Но открыть они (скорей уж «он») – открыть они вряд ли смогли. Кроме пломб, остальное выглядит нетронутым.

– Ага, – согласился стоящий подле подшкипер, – туда пролезть и одному-то проблема.

– А ты как обнаружил? – уже у того спросил капитан.

– Да вот собачек выгуливал. Одна туда и вильнула… чего-то пожевать выудила. Наверное, оброненное, – подшкипер присел, почесав за ухом у мохнатой, чем-то смахивающей на росомаху поморской лайки.

Рядом попрошайкой склонил набок умную голову второй блохастый. Почти близнец, только на лбу у пса ещё виднелись остатки синеватой краски – метка, что это «передовой» в упряжке.

Черто́в улыбнулся очаровательному пёсьему жесту. И тут же помрачнел – собаки трофейные, достались после далеко не самой приятной истории с норвежским барком.

«Вот так, собак пожалели, людей – нет».

Собак было куда как больше – почитай с четырёх упряжек. Держать такую свору – «головная боль» и хлопоты. Планировали отдать на «Скуратов», но примерившись взглядом к судну, как к перевозчику собако-пассажиров, заценив «высоких гостей», что прибыли тогда на нём… в общем, отказались от этой затеи.

К тому же оставалась вероятность спалиться, если вдруг четвероногие были взяты в Александровске и кто-то, из тех же поморов, их бы узнал.

Так что (оставив вот этих двух) всю свору мимоходом высадили на острове Вайгач.

Постоянных поселений ненцев там не было, однако самоеды регулярно посещали своих идолов и святилища 1. Без сомнения, умные пёсики унюхают запах дыма и человека. Найдут себе новых хозяев.

«Вот ещё одна проблема», – мысли кэпа снова скользнули к чьей-то попытке вскрыть армейский контейнер.

Весь военный груз старались ставить впритирку, чтобы исключить свободный доступ к дверям и ручкам запорных механизмов, но вот один нашёлся…

– Мы можем тут как-то устроить наблюдение? – Черто́в взыскательно взглянул на начбезопасности и командира морпехов. – Не бойца истуканом, а скрытое?

– А как? – Почесал шапку Шпаковский. – Не вариант. Воткнуть тут её по дистанции, чтоб разрешение было соответствующее, негде. А ближе засветится – штукенция же не микрошпионская. Факт. Если только пару проводов кинуть, да на размыкание сигналку…

– Вот и займитесь… если мы ещё не спугнули этого худыша-хитника нашей вознёй здесь. И всех на заметку, кто был при погрузке и мог знать про проход, – распорядился капитан, придав голосу ещё бо́льшую строгость.

«А то ишь ты – британца порываются бомбить, „радикальный блок непримиримых“, мать их! А в собственном доме (какой-то ухарь решил прибарахлиться „калашом“) навести порядок не могут».

Снова достал сигарету – теперь можно. Отошёл к планширу, сбивая пушок инея, чтобы облокотиться… затягиваясь, но почему-то без удовольствия:

«Вот же гадство! Вот уж не думал, что придётся доказывать свою капитанскую альфа-самцовость! Получается, что все ближайшие помощники у меня вояки, и им как волчарам подавай вожака стаи. Да чтоб ещё Акела не дай бог не промахнулся».

Нет… ему вообще-то импонировало, как военные, выходя в отставку, поддерживают друг друга, рекомендуя «своих» на работу на вполне приличные должности.

Да и руководство ФГУП «Атомфлот» с удовольствием берёт бывших подводников-атомщиков к себе, что вполне объяснимо – у тех специализация, дисциплинарная школа и исполнительность, вбитая ещё с военных училищ.

«Психика, правда, у ребят из подплава своеобразная, когда в походе по полгода без права всплытия, в стальном бочонке субмарины света белого не видишь (если только в перископ). С „полгода“, конечно, перегнул – полгода это уже дело экстремальное, чай не Советский Союз, но всё же… Н-н-да. А по сути получается, что в стандарте двадцать первого века, мой авторитет как капитана ледокола поддерживается, в том числе и „бе́регом“. Вернёшься на базу – докладную руководству: „тот не соответствует, тот ещё чего…“ И уволят! И… или свои же „накрутят“ со звиздюлинами, что подвёл, не оправдал рекомендации. Премии лишат, да переведут с понижением на другую посудину. А тут закинуло – „бе́рега“ и высшего руководства нет. Вот и приходится лавировать, где прислушиваться к мнению, где упереться рогом, показывая, что ты крутой мужик, капитан и „первый после бога“, так его разэтак».

Что-то привлекло его внимание!

«Тёмное в небе вроде… По-моему, уже видны дымы эскадры Рожественского».

– Я на мостике, если что, – бросил подчинённым и неторопливо зашагал в сторону бака.

Там его уже ждала новость – приятная и не очень.