Великий посланник - Александр Башибузук Страница 10

Чертыхаясь, домылся в уже остывшей воде, быстро переоделся и отправился бражничать с дружинниками. От желания даже следа не осталось. Ну что за день сегодня, черт бы его побрал. Надо накушаться ради душевного спокойствия.

Команда встретила своего господина приветственным гвалтом. Все уже были хорошо навеселе. Одобряю, жизнь коротка, радуемся каждому дню. Выжил в сече – уже праздник.

- Не понял? Вы что, без своего господина хмельное жрете? Запорю, сволочей, мать вашу за ногу!

Дружный восторженный рев заставил шарахнутся в сторону одинокую ворону, летевшую пировать на поле боя. Себастьян тут же подал мне оловянную кружку с пивом и деревянную тарелку со шматом печеной свинины.

Я сел в свое походное кресло, отпил глоток и изумленно принюхался к содержимому. Ух ты, какая прелесть. Запах пряный, вкус терпковатый, изысканный, словно выдержанное вино, с легкими нотками меда, пенится как пиво, но точно не пиво. И крепкое, где-то оборотов под семнадцать-двадцать. Зараза, да это ставленый мед! Когда-то, еще в свою бытность тренером по фехтованию, я такое пробовал на какой-то презентации. Как по мне, лучше всякого пива, тем более, что оно сейчас скверное.

- Где взяли? – я двинул по плечу своего корабельного баталера, Якова Кульма.

Баталер сорвал с плешивой головы вязанный колпак, прижал его к груди и состроил виноватую рожу.

- Ну... дык...

- Сейчас прикажу тебя нахрен выкинуть в воду.

- Дык, взял в трофеях... – перепугано доложился он. – А эти, видать, у местных отобрали. У нас просто всего две бочки пива осталось, вот я и решил... На вкус замечательное и в голову шибает... Не надо было, ваше сиятельство?

- Еще такое осталось?

- Две бочки!

- Эту допивайте, остальное для меня прибереги. Понял?

- Как прикажете, ваше сиятельство!

Радом бесшумно материализовался отец Эухенио. Движением пальца он согнал баталера и с кряхтением примостил зад на пустой бочонок. Отдуваясь, отхлебнул из своей кружки и доверительно сообщил мне:

- Вы пропустили вечернюю мессу, сын мой.

- Занят был, святой отец.

- Прочтете перед сном десять раз «Отче наш» и столько же «Символ веры», сын мой, – невозмутимо прогудел священник.

«Ага, разбежался. Разок, не более...» – подумал я, но озвучил совсем другое: – Обязательно. Однако не сомневаюсь, вы хотите сообщить мне не только это, не так ли, падре?

- Вы проницательны, сын мой, – монах с глубокомысленным видом кивнул.

- Излагайте, – великодушно разрешил я. Нет, все-таки очень полезный человек. Как бы это выразиться... Падре Эухенио всегда на работе. Всегда держит руку на пульсе событий. Эдакий особый отдел в одном лице. За что и ценю.

- Пока вы занимались делами, сын мой, несомненно, важными, – скромно потупившись начал священник, – я допросил наших пленников. Изложенные ими сведения показались мне достаточно любопытными. Как выяснилось, они постоянно промышляют разбоем и уже не первый раз приходят в эти земли.

- Допрашивали с пристрастием?

- Зачем, сын мой, – падре Эухенио добродушно улыбнулся. – Пока не было нужды. Доброе слово открывает сердца не хуже клещей палача. Так вот, все они из дворни некой особы, именуемой... – монах сверился с маленькой записной книжкой, – Инге Сигурдссон, как ни удивительно, носящей графский титул. К тому же, имеющей какое-то отношение к королевской крови. Не текущей династии, но все-таки.

- Не вижу ничего удивительного, падре, – я сделал знак баталеру, заново наполнить нам кружки. – Как вам известно, очень многие наши дворяне грешат разбоем.

- Но как мужчины приняли руководство женщины? – удивился священник. – Да еще столь юной.

- У северян это обычное дело. Женщины у них... как бы это сказать... в общем, имеют больше свобод. Даже среди преданий прошлого у них полно героев и военачальников женского полу.

- Очень порочная практика, – неодобрительно заметил монах. – Но не суть. К чему все это я. Думаю, будет разумным преподнести пленников вместе с их предводительницей государю этих земель. Что, несомненно, сразу же расположит его к вам.

Я задумался. В предложении падре есть свой резон. И не малый. А я как раз этот момент и упустил. Светлая голова у монашка, тут не поспоришь. Черт, но отдавать Инге... Надо будет все сто раз обдумать.

- Хороший совет, падре Эухенио.

- Это еще не все, сын мой, – с оттенком самодовольства заметил священник. – Все они считают себя добрыми католиками. Однако мне удалось выявить обратное. Они есмь мерзкие язычники!

- Вот как?

- Именно так! – отчеканил монах. – На трофейных кораблях, я нашел изображения языческих идолов. А при пленных богомерзкие амулеты! – священник достал из сумки на поясе несколько костяных фигурок и показал мне. – Причем, они их носят рядом с крестом Божьим. Мало того, почитают свою предводительницу воплощением некой валькирии по имени Гель. Что на их языке значит Зовущая. А у самой предводительницы, в комнате обнаружился языческий алтарь!

Мне вдруг очень захотелось пристрелить священника. Ну да, северяне всегда грешили этим. Как ни старалась церковь выбить из них язычество – так до конца и не смогла. И что с того? Какого хера ты суешь нос куда не надо? Блядь, этого мне еще не хватало.

- Сие возмутительно, но, сомневаюсь, что юрисдикция матери нашей католической церкви, распространяется на русские земли. Местные священники могут воспротивится ежели мы самочинно покараем еретиков.

- Вы смотрите в корень, сын мой! – согласился монах. – Но ничто не помешает мне провести полноценное следствие, а потом передать результаты местной конгрегации. Что тоже, несомненно, послужит в нашу пользу. И возможно, даже убавит отчуждение между нашими церквями.

«Утопить тебя, что ли? – с тоской подумал я. – Но не за что, ты делаешь свою работу, так как ее понимаешь. И во многом прав. Но и Инге никому отдавать не хочется. Придется вертеться, как вошь на гребешке. Блядь...»

- Я все обдумаю, падре. Но приму решение только после того, как будет исключен любой неоправданный риск. В первую очередь, я руководствуюсь своей миссией, а потом всем остальным...

Вечер ожидаемо испортился. Даже хмель перестал брать. Всю ночь ломал себе голову и заснул с жесточайшей мигренью. А с рассветом мне доложили, что на берегу появились местные.

Встречающих оказалось всего трое. Невысокий щупленький священник с клочковатой реденькой бородой, в скуфейке и черной рясе, а рядом с ним еще двое, уже в воинском облачении. Стоят на причале, смотрят на нас, о чем-то переговариваются. Больше никого не видно. Прячутся в леске или остались в монастыре, на случай того, если мы соберемся его атаковать? Скорее последнее. Ну что же, пора побеседовать.