Вспышка - Элис Бродвей Страница 10

– Вчера у костра случилось нечто неожиданное. – Она опускает глаза и украдкой улыбается. – К нам пришла гостья.

– Незачем приукрашивать, Руфь. К нам пожаловала отмеченная беглянка, если не шпионка, – резко произносит мужчина с угрюмым лицом.

Он заправляет за уши давно не мытые волосы и окидывает меня подозрительным взглядом сузившихся карих глаз. Его лицо похоже на сдувшийся мяч – грустное и в намечающихся морщинах.

Руфь кивает:

– Да, Джастус. К нам пришла отмеченная девушка. У неё на шее кулон – знак отличия, которым награждают только наши старейшины, и лишь тех, кто проявил отвагу.

Мужчина хмуро опускает голову. Руфь поворачивается к Соломону:

– Покажи нам её сумку.

Я вздрагиваю от страха. Ну конечно, это они забрали мои вещи, кто же ещё! Вот бы вспомнить, что у меня с собой было. Соломон молча достаёт откуда-то сумку и выкладывает её содержимое на стол. Со своего места у окна я пытаюсь разглядеть, что же им досталось. Вижу блокнот, наполовину изрисованный эскизами, одежду, тёмный металлический ключ от студии, остатки еды и пустую фляжку. И письмо Обеля.

Старейшины передают письмо друг другу, вчитываются в каждое слово. Наконец Руфь поворачивается ко мне.

– Ты пришла из города отмеченных, где, без сомнения, много лет слышала о нас только плохое. Странно, наверное, увидеть, что мы такие… какие есть. – Я опускаю глаза, и старейшина со смехом подбадривает меня: – Не смущайся. Мы все верим учителям, пока не научимся добывать знания самостоятельно. У нас ты узнаешь много нового. Нам тоже не помешает освежить в памяти кое-что известное об отмеченных. А теперь к делу. Вот это, – Руфь обводит рукой сидящих за столом, – и есть наше правительство. С Танией ты уже знакома.

Я киваю матери Галл и Фенна и смущённо улыбаюсь:

– А это её супруг, Соломон.

Великан смотрит на меня с уже знакомым каменным выражением лица. При свете дня Соломон выглядит моложе, не таким страшным, хотя и по-прежнему мрачным. У него ярко-синие глаза, и, судя по вееру морщинок возле них, Соломон часто улыбается. Вот только не сейчас, мне его улыбки пока не досталось.

– Это Джастус Спеллер.

Мужчина с длинными слипшимися прядями бросает на меня холодный взгляд.

– А это Касия Майн.

Полная светловолосая женщина доброжелательно мне кивает.

– Меня зовут Руфь Беккет. Наш совет старейшин меняется каждый год – одни уходят, другие остаются. Неизменны лишь наши ценности. Мы трудимся вместе, меняемся, договариваемся, приходим к общему мнению. В Фетерстоуне нет высших и низших, нет классов и различий. Мы все граждане нашего города, и все – равны. Я объясняю это тебе прежде всего затем, чтобы ты поняла: не нужно производить впечатление на кого-то одного. Когда мы принимаем решение, наши голоса равнозначны. Сегодня мы обсуждаем, что делать с тобой.

Мой взгляд непроизвольно скользит по коже Руфи – мне так хочется поставить на ней знак. Эта женщина одновременно притягивает и отталкивает. Её кожа очень мягкая и не слишком натянута. Что, если украсить её рисунком коры дерева, зарослями мха или потёками вина? Интересно, как чернила лягут в её морщины, как игла чернильщика ощутит её плоть? Руфь – пустая, её кожа молчит, и это безмолвие настораживает. Меня тянет поставить на ней знак, чтобы точно знать, кто она. Я хочу вытатуировать знаки на всех старейшинах, показать всем, какие они.

Охватившее меня беспокойство прорывается дрожью рук. Пусть я сама не понимаю, ради чего заявилась в Фетерстоун: запалить шнур взрывателя или затоптать искры пламени, но догадаться о моих сомнениях не должен никто!

– Видишь ли, дитя моё, – одними глазами улыбается мне Руфь, – мы слишком мало о тебе знаем. Кое о чём нам рассказали твои знаки – значение некоторых меток и их важность нам немного известны. В нашем городе я последняя, кто помнит Сейнтстоун…

Прежде чем с моих губ срывается неизбежный вопрос, она поднимает руку и жестом просит не перебивать.

– Однако мы считаем, что знаки рассказывают не всю правду, а иногда и скрывают истину. Искажают её. Мы все хотим понять, почему ты здесь, а не дома, с отмеченными. И откуда у тебя кулон-перо. А мне лично очень хочется услышать историю о том, как на твоей груди появилась татуировка во́рона.

Под испытующими взглядами старейшин я выпрямляю плечи, и рисунок во́рона у моей шеи проступает явственнее.

– Начнём с самого начала, – предлагает Руфь. – Как тебя зовут?

– Леора. Леора Флинт.

– Сколько тебе лет?

– Шестнадцать. Кажется.

На моих щеках разгорается румянец.

– Тебе так кажется? – подскакивает Джастус, тот самый мужчина с угрюмым лицом. Он записывает наш разговор на бумаге.

– Точная дата рождения мне неизвестна. Скорее всего, мне шестнадцать или недавно исполнилось семнадцать лет. – Я глубоко вздыхаю. – Вполне возможно, что вам мой день рождения известен куда лучше, чем мне. Я пришла в Фетерстоун, чтобы разузнать о моей родной матери – Миранде Флинт.

Старейшины одновременно в изумлении охают и обмениваются потрясёнными взглядами. Джастус хмурит брови, а его щёки окрашивает тёмный румянец.

– Миранда Флинт… – с непроницаемым выражением лица произносит Руфь. – Что ж, к этому мы ещё вернёмся. Ты добралась к нам из Сейнтстоуна?

Я киваю.

– И дорогу тебе показал Обель Уитворт?

Я снова киваю. Мать Галл внезапно закрывает глаза, будто справляясь с приступом боли.

– Так вот куда занесло твоего сына, Тания, – ухмыляется Джастус, но тут же умолкает под грозным взглядом Соломона.

– Почему ты ушла? – задаёт новый вопрос Руфь.

Я пришла вас предупредить: мэр Лонгсайт намерен стереть всех пустых с лица земли, и очень скоро. Я пришла, чтобы шпионить за вами, а потом рассказать обо всём мэру – новые сведения помогут ему поскорее с вами разделаться. Я пришла убедить вас отказаться от ваших легенд и принять наши – и жить в мире с отмеченными. Я…

– Я ушла, потому что мне слишком тяжело жить в Сейнтстоуне. Там меня считают предательницей и полукровкой. Недавно выяснилось, что мой отец когда-то жил в Фетерстоуне, а моя мать – моя настоящая мать – была одной из вас. Судя по тому, что мне рассказали, вероятнее всего, я родилась здесь, среди…

– Пустых – ведь так вы нас называете?

Я киваю. Интересно, а как они называют себя?

– И так ты познакомилась с Обелем Уитвортом? – Голос Руфи успокаивает и ободряет, словно выманивая у меня ответы. – Потому что он тоже живёт в Сейнтстоуне?

Я киваю. Руфь обдумывает мои слова.

– Выходит, тебя изгнали из Сейнтстоуна и ты пришла к нам, чтобы узнать о своём прошлом среди пустых?

В который раз я молча киваю.