ЭТНОС. Часть вторая. Догма - Павел Иевлев Страница 10

Портной снимает с нас мерки. Мы-то не изменились, а вот мода, увы, за пять лет ушла вперёд достаточно, чтобы я в своём камзоле выглядел при дворе дремучим провинциалом. Граф Морикарский, триумфально вернувшийся из колоний, себе такого позволить не может.

— Точно триумфально? — уточняю я у Фреда.

— Не извольте сомневаться, граф! — смеётся он. — Сводки у тебя на столе, не сочти за труд изучить, но вкратце: Британская Ост-Индская компания образца восемнадцатого века по сравнению с «Михайловской южной факторией» — убогая лавочка старьёвщика.

— Опять «Михайловской»?

— А ты как думал? Это же зонтичный бренд. В него большие средства вложены. Терпи. Тебя ещё ждёт в столице торжественная встреча как героя Империи.

— О чёрт…

— А кому легко? Ты завалил страну колониальными товарами, в каждом городке теперь «Михайловская лавка», где можно купить чай, какао, тростниковый сахар, специи, рис, экзотические фрукты — в сушёном, правда, виде. Но это мелочи. Поставки каучука и древесины, шеллака и кошенили важнее, но и они вторичны. Угадай, что самое важное?

— Золото? — предположил я, припомнив историю нашего мира.

— Золото тоже, — согласился Фред. — А также серебро, медь, олово, никель и некоторые другие металлы. Но золото требует крайне аккуратного обращения, иначе будет как с Испанией, которая притащила из Южной Америки столько драгметаллов, что наглухо уронила себе экономику инфляцией. И всё же, не оно главное.

— Сдаюсь, — легко признал я. Всё равно же не угадаю.

— Хлеб.

— Там есть зерновые?

— Теперь есть! На юге прекрасный климат, богатые почвы и много свободных рабочих рук. Не хватало только расчистки посевных площадей, сортового зерна и внедрения технологий интенсивного земледелия. Ну и, конечно, рынка для продукции. Сейчас там снимают по три урожая в год только пшеницы, уже осваивают местные зерновые культуры, такие, как кукуруза, а главное, там есть картофель! Это гораздо дороже золота, которое, как ни крути, есть ценность условная. Впервые за всю историю Меровии в стране никто не голодает.

— О, так я всеобщий кормилец? Надеюсь, Перидор не ревнует к моей популярности?

— Популярности? — расхохотался Фред. — Ты серьёзно? Ты, небось думаешь, что тебя все любят и на руках готовы носить?

— Ну, не буквально так, но…

— Дорогой граф! Народ вас так обожает, что советую вам заказать камзол попросторнее.

— Почему?

— Потому что тебе придётся носить под ним бронежилет, чудила!

* * *

Я читаю отчёты и мрачнею с каждой бумажкой. Надо сказать спасибо Антонио — вся статистика очень наглядна, а аналитика безупречна. Цифры понятные, графики впечатляющие, выводы очевидные. Да, бронежилет мне, пожалуй, не помешает — развитие нарезного оружия с унитарным патроном вполне позволяет выразить народную любовь ко мне с полумили как минимум.

Меровия больше не голодает. Железную дорогу через горы сделали двупутной, грузовые составы идут по ней один за другим, угольный смог паровозных труб в красивом некогда ущелье не успевает развеиваться. Теперь его зовут «чёртовой кишкой» или «михайловской задницей». Хлеб идёт в страну сотнями тонн. Казалось бы, живи да радуйся, но…

Меровийский крестьянин, который пять лет назад составлял девяносто процентов населения Империи, не смог конкурировать с графом Морикарским. У графа безграничные земли с тёплым климатом и почти дармовая рабсила из местных — мы не практикуем рабовладение, но рынок труда на юге естественным образом дёшев в силу обильного населения с низкими пока потребностями. Бронзовокожему аборигену не надо строить капитальный дом и отапливать его зимой, ему не нужна тёплая одежда, большую часть его пищевых потребностей покрывают дикоросы и охота. Мы мотивируем их к труду безделушками и промтоварами, которые производим на своих мануфактурах, а значит, они нам почти ничего не стоят. И, разумеется, климат, позволяющий получать несколько урожаев в год. Хлеб, который ввозит граф Морикарский, лучше качеством и несравнимо дешевле, чем тот, что может вырастить крестьянин в Империи. А ведь есть ещё рис, кукуруза, паслёновые. И мясо. Изобилие зелёной биомассы и огромные площади позволяют развивать мясное животноводство. Мясо, которое ранее было доступно раз в год при забое скота, скоро станет для меровийца обыденной пищей. Ещё не сейчас, стада не разведёшь так быстро, как можно распахать поля, но уже скоро.

Граф Морикарский накормил страну — и подчистую разорил её население.

За последние два года Меровия получила три крестьянских бунта, один из которых по масштабу стал чуть ли не Пугачёвским. Его пришлось подавлять военной силой, что не добавило популярности полкам «михайловских егерей». Да, подавлением восстания занималась графское войско, а не армия Императора. Почему? Потому что в нём все офицеры, почти весь сержантский состав и немалая часть рядовых — иммигранты из других миров. Отправлять своих рекрутов против крестьян Перидор не захотел, и я его понимаю. Тем более, что его армия сейчас стоит на границе с Багратией, где вот-вот грянет большая война, и смута в тылу отчасти спровоцирована внешними агентами влияния.

Спровоцирована, но не беспричинна. Тотальное разорение крестьян не вызвало голода, но только за счёт массовых раздач хлеба. Раздавали его, кстати, с имперских складов, от имени Его Величества. То, что эти склады наполнял граф Морикарский, было известно тем, кто читал газеты, но не крестьянам, которые славили Императора и проклинали меня.

Не то чтобы я был настолько наивен, чтобы надеяться на народную благодарность. Честно говоря, до сегодняшнего дня я вообще не задумывался над этим. Казалось бы — чёрта мне во всех этих людях? Но читать о том, что «Смерть графу-разорителю» стало одним из лозунгов крупнейшей в истории Меровии смуты, было неприятно. Анализ Антонио однозначно утверждал, что фокусировка негатива на мне намеренная, причём с двух сторон — Его Величество разумно отмазывался от негативных последствий прогресса, записывая на свой счёт позитив, а агенты Багратии и Киндура надеялись вынудить его пойти навстречу народу и наложить опалу, а ещё лучше казнить непопулярного графа. Быть символом перемен не так приятно, как многим кажется.

К моменту нашего возвращения страсти слегка поутихли. Виртуальный граф Морикарский благополучно пересидел показной Императорский гнев в колониях, то есть будучи как бы формально удалён от двора в знак немилости. Бунты были подавлены жестоко, но быстро, раскачать их в серьёзное крестьянское движение соседи не успели. Небольшая часть бунтовщиков ушла в разбойники, где и сгинула, остальным было даровано императорское прощение и предоставлена возможность работы на государственных стройках и казённых предприятиях. Вызревший в теплице Морикарского графства прогресс получил дешёвый рынок неквалифицированного труда и ломанулся по Империи, оставляя за собой дороги и мануфактуры.

Дорог потребовалось много. Во-первых, в воздухе отчётливо веет близкой войной, а значит, нужны фронтовые и рокадные магистрали, обеспечивающие передвижение войск. Во-вторых, разрушив традиционный крестьянский уклад, мы жёстко вколотили в общество клин товарного рынка. Хлеб графа Морикарского настолько дёшев, что его выгоднее привезти куда угодно, чем вырастить на месте. Это автоматически породило тот рынок грузовых перевозок, отсутствием которого Фред объяснял ненужность паровозов. Теперь их время настало. Новые дороги строят бывшие крестьяне, практически вручную, но сразу с прицелом на укладку в будущем рельсового пути. Прямо сейчас не потянем, но однажды, уже скоро, железка вырвется за пределы моего графства и охватит стальной сетью всю страну. И, как проницательно предсказывал Фред, первыми эшелонами будут военные.