Мироповорот - Петр Хомяков Страница 10

Стереотипы воспитания склонили его к выбору второй в качестве жены. Хотя, если бы он мог лепить идеальный образ своей спутницы, то несомненно «соорудил» бы себе совершенно другую подругу. Не похожую ни на ту, ни на другую. Но Елена номер 2, как в шутку называл он ее про себя, подтолкнула его выбор старым, как мир способом, забеременев от него.

Они поженились. Родился сын. Надо отдать его жене должное, она ревностно взялась за обустройство их быта. И как могла, способствовала его работе над докторской диссертацией.

Тут грянула перестройка и в круговерти новых возможностей ему выпал шанс возглавить крупное НПО. А вернее создать его на базе одного хиреющего института и ряда совсем уж гиблых контор.

Он взялся за дело со свойственной ему энергией. Однако вскоре понял, что от него не требуется дела. Надо было лишь провести косметический ремонт разваливающихся организаций, чтобы продолжать качать деньги из бюджета.

Чугунов решил отказаться. И рассказал о своем решении жене.

Он не ожидал столь бурной реакции. Ее довольно милое лицо исказила гримаса гнева. Так нравившийся ему чуть вздернутый носик, как будто заострился и еще больше задрался кверху, делая ее похожей на зомби из могилы. Зеленоватые глаза стали как у кошки.

– Идиот, юродивый, – орала она. – Да кому нужны твои идеи и дела. Тебе дают должность не для занятия твоей гребанной наукой, а для того, чтобы ты смог делать деньги. Сколько можно жить в этой убогой квартире?! Сколько можно так паршиво одеваться?! У тебя есть шанс, у тебя есть обязанность перед семьей. И ты должен этот шанс использовать.

Разумеется, он тоже не остался в долгу. Но, чего не сделает здоровый 39-летний самец перед сексуальным шантажом молодой женушки с такой аппетитной попкой?

Он согласился. Три года он все глубже погружался во все более рискованные аферы. Теперь его семья жила в чудной четырехкомнатной квартире. Появилась машина. Потом вторая.

Но вот в эту квартиру приехали родители жены, вовремя смотавшиеся из Ташкента, где русским становилось все тяжелее.

Теща была продавщицей, а тесть работал на бензозаправке. Не ахти какие должности, но в сволочной советской Азии и на этих должностях можно было делать неплохие деньги.

Так что родня приехала не с пустыми руками. И, по совести говоря, не очень то стеснила Чугунова в их огромной квартире. Но свихнувшаяся на спекуляциях семья в свихнувшейся на спекуляциях стране была для него невыносима.

Он развелся, уволился с высокой должности. Разменял квартиру, оставив себе только эту комнату в коммуналке, и вернулся к науке, пополнив ряды нищающих российских ученых.

Надо сказать, что сделал он это во время. Его зама по хозяйственной части посадили через два года. Его приемник стал жертвой покушения. Ему подпилили болты на левом переднем колесе автомобиля и тот, на ходу потеряв это колесо, вылетел на встречную полосу. С соответствующими последствиями, разумеется.

Так что можно было еще и поблагодарить судьбу за все. Но благодарить почему-то не хотелось.

Элементарная житейская озлобленность в сочетании с неприязнью к азиатам и кавказцам (да и русским южанам тоже, чего стоила хотя бы его женушка и ее семейка!) привели его в ряды русского движения.

А там уже заработал его привычный фанатизм в любой работе, за которую он брался. Он быстро стал довольно известным активистом, а потом одним из лидеров этого оппозиционного направления.

Он защищал Белый дом в 1993 году, а потом не бросил борьбы, несмотря на разгром оппозиции и выдавливание с политической арены настоящего русского сопротивления кремлевскими союзниками – жириновцами и красными разных мастей.

Странно, но именно его фанатизм и неподкупность стали причиной нового поворота в его судьбе. Ему предложили работу аналитика в РИА «Новости». Сферой его изучения должны были быть взаимоотношения власти и оппозиции.

Он и тут проявил себя с лучшей стороны, вскоре став настоящим профессионалом политической аналитики. И его взяли в коммерческую структуру при ИТАР-ТАСС.

Вот тогда он и построил себе тот дом, в который они сейчас и ехали с Юрой и Зигфридом. Конечно же, дом был не столь шикарен и просторен, как хотелось бы. Но вполне приличный, со всеми удобствами и баней.

Так что расслабиться было где. Хотя ехать было далековато.

А собственно, стоит ли сомневаться, – думал он, глядя на проносящиеся за окном пейзажи северного Подмосковья. Что в лоб, что по лбу. Ну не одна, так другая. – Он думал сейчас о своей бывшей жене и ее былой сопернице. – Смешно, но даже имена и отчества у них одинаковые. Одна сильно помогала, но потом предала. А другая… Конечно с ней было бы интереснее. В былые времена он иногда часто мысленно обращался к ней, умной и ироничной. Казалось, что не он сам себе, а именно она отвечает ему в долгих заочных мысленных беседах.

Наверное, с ней было бы и спокойнее. Но как бы он ужился с ее дочерью. Противной, избалованной девкой, считающей себя пупом земли.

Он, наверное, стерпел бы присутствие этого совершенно чужого и чуждого человека рядом с собой. Но непременно настал бы день, когда чаша терпения переполнилась бы.

Он часто представлял себе этот вариант своей жизни. И приходил к выводу, что, в сущности, все было бы почти точно так же, как и сейчас. В чем-то лучше, в чем-то хуже. Например, была бы не квартира, купленная за его деньги, а большой дом. Больший, чем у него сейчас. Но все равно построенный на его же деньги.

Но в некий момент он бы не почувствовал себя в нем хозяином. Как не чувствовал он себя хозяином в своей бывшей квартире. И тогда бы он все равно ушел. А не все ли равно когда и от кого уходить. От стервы жены или от стервы падчерицы. Главное было бы куда. В этом варианте его жизни ему было куда уйти.

Хвала Богам!

И теперь он был свободен.

Да еще и любим. Впервые в жизни по-настоящему.

– А что за женщины, Петрович? – прервав молчание, спросил Юра.

– Класс! – ответил Чугунов.

– Преувеличиваешь, профессор, – лениво бросил Зигфрид.

– Ничуть. Вообще о русских женщинах из глубинки можно слагать саги и баллады. Знаешь, ко мне тут приезжали иностранцы, так они прямо балдели. Говорили, что идут не по улице, а по большому подиуму на конкурсе красоты.

– То-то, они в качестве Мисс Мира чаще всего выбирают черт знает кого. То азиаток, то латиносок, а как-то раз даже негритянку выбрали.

– Ну, допустим, выбирают-то не те, кто был у меня. А потом, чего мы тут между своими дурака валяем. Политкорректность, е…и ее мать. Надо будет, и самку орангутанга выберут.

Все весело рассмеялись.

– Да, кстати, одна из наших подруг на этот вечер мать девушки, занявшей третье место на конкурсе Мисс Россия.

– Ты бы еще ее бабушку пригласил, – ухмыльнулся Юра.