Путь к перевалу - Алексей Андреев Страница 10

Пройдя через зал, Редрик подошел к массивной дубовой двери, обитой стальными полосами, и распахнул ее перед русом и орком. За дверью обнаружилась винтовая лестница, ведущая на верхний этаж Поднявшись и пройдя по коридору, они оказались в маленькой комнате, заставленной полками, на которых стояли огромные фолианты. У дальней стены, рядом с тихо потрескивающим камином, в кресле с высокой спинкой, прикрыв глаза, сидел человечек. Маленький, хрупкий, он казался карликом или ребенком, забравшимся в кресло папы.

Человечек был стар. Распущенные волосы были цвета перца с солью, типичная седина рыжих, и достигали украшенного серебряными бляхами пояса. Вытянутые ноги в длинных, почти до паха, сапогах черной кожи лежали на табурете, стоявшем рядом с креслом. Молчаливый кивок так и не открывшего глаз хозяина, и Редрик вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь Только тогда сидящий в кресле поднял веки, и рус увидел огромные желтые глаза с вертикальными зрачками.

Представив себя и стоявшего у двери Урука, Рогволд передал слово в слово послание от волхва Светлояра к мудрому Вершигоре.

— Я ждал вас, — просто сказал Вершигора, ведьмак по прозвищу Филин — Присаживайтесь, я знаю о том, как погиб Светлояр Нам придется поговорить о многом. Сейчас принесут пиво…

Беседа и впрямь получилась долгой Рогволд, отхлебнув из принесенной Редриком кружки холодного пива, повел обстоятельный рассказ. Вершигора слушал, откинувшись в кресле и прикрыв глаза. Казалось, ведьмак полностью погрузился в свои мысли, а то и задремал. Неожиданно для себя самого рус увлекся своим рассказом.

Вновь скользили драккары данов по темной ночной реке. Свистели стрелы охотников-русов, падал истыканный арбалетными болтами отец, успевший всадить навскидку стрелу прямо в глаз пьяному боем и кровью берсеркеру. И суровый десятник строгий Путята уже крутил свою стальную метель, а у его ног, раскинувшись на земле, лежала тройка срубленных им рыжебородых берсеркеров.

Казалось, Рогволд со стороны смотрит за боем, не пропуская ни одной мелочи, и сухо, без эмоций передает собеседнику то, чему стал очевидцем. Он видел, как десятник, ставший острием клина дружинников, успевших набросить на себя кольчуги, отдавал команду. И как одним броском русы пробили стену щитов викингов.

За их спинами, раскинувшись на земле, лежали истекающие кровью убитые волки морей. Рогволд видел, как седовласый ярл Свен, не ожидавший встретить дружину в мирном городище, приказывает отступить к драккарам порванному в клочья строю своих воинов. Слышал, как резко взревели рога, и видел, как даны, забросив за спину щиты, бросились к кораблям, строя новую стену воинов. Как дружинники Путяты, успевшие положить замешкавшихся или не расслышавших в горячке боя сигнал рога викингов, отходят к частоколу под ливнем вражеских стрел.

Видел, как стена пылающих стрел с паклей понеслась на городище, как первые лепестки огня заплясали на частоколе и крышах домов. Умен, опытен был ярл данов. Только когда все городище русов охватил яростный огонь, плотный строй викингов сделал первый шаг вперед.

Рогволд говорил, и Урук, дымящий своей трубкой, видел все это как наяву. Казалось, строй северных воев движется несокрушимой стеной. И лишь когда до ворот частокола оставалось не более дюжины шагов, русы ответили. С этого расстояния стрела разит наверняка, а в городище охотников луками владели все жители. Женщины, старики, подростки — все, кто мог натянуть тетиву, разом метнули стрелы. Падали варяги, битые стрелами в лицо, и редкая стрела пропала зря.

Распахнули ворота, и Рогволд, сын покойного старосты Дубосвята, вместе с тремя парнями под стрелами данов, размахнувшись, метнули тяжелый жернов прямо в центр поредевшего строя викингов, а за ними плотным клином кинулись вперед воины Путяты. Жернов смял передних данов, на миг строй оказался нарушенным, и дружинники врубились напролом. Из-за пылающего частокола метко и зло били стрелы русов. Снова взревели рога, и море данов, подобно прибою, разбившись о дружину, откатилось назад.

Губы Рогволда шевелились, передавая их разговор с Путятой, и вот уцелевшие жители отходят к лесу. Казалось, придя из ниоткуда, на опушке леса вставала черная фигура, черный смерч срывался с ладоней, обращая беженцев в могильный прах, и земляки сына старосты восставали из этого праха закованными в вороненую броню воинами, послушными воле чародеев-некромантов. Сам русоволосый некромант казался юнцом, но его глаза подернулись прахом тысячелетий. Рогволд, повинуясь чьей-то чужой воле, видел, как чародей снял с пояса мешочек, развязал завязки и высыпал в ладони белый порошок, миг спустя обратившийся черным вихрем.

Некромант смеялся, о боги русов, как он смеялся, обращая живых женщин, стариков и детей в могильную пыль. Казалось, с каждым бессильно опадающим телом в его жилах начинал течь безумный хмель. Безумие захлестывало колдуна, и вот уже безумие вело его к срубам и рушило обугленный частокол Две стрелы вспыхивают в полете, дружинники-русы обращаются в прах, а лучник, метнувший стрелы, отбросив далеко в сторону лук, в последний миг уклоняется от вихря и под стрелами ничего не понимающих данов бросается в реку.

Но это был еще не конец. Некромант продолжает свое пиршество, и чары обрушиваются на данов. Старый ярл Свен, обнажив клинок, пронзает свое сердце за мгновение до прикосновения черного вихря к его плоти. Лучник-рус, ныряя, переплывает реку и, оказавшись в камышах, со всех ног бежит к лесу. И вот тогда русоволосый некромант выхватил из-за пояса жезл из кости человеческой руки.

Рогволд оцепенел, почувствовав, как рука на жезле потянулась к нему.

В следующий миг кресло, в котором сидел сын старосты, вместе с ним отлетело в другой конец комнаты от яростного клича ведьмака. Пальцы мертвой кости, уже нашарившие руса, бессильно разжались. Странное наваждение от своего рассказа исчезло. Вскочив на ноги из угла, куда отшвырнуло его вместе с креслом, Рогволд оглядел комнату. В ней царил полный разгром, вызванный Вершигорой.

В отличие от кресла, в котором сидел массивный кряжистый рус, кресло с легким Уруком не просто отлетело в сторону, но и перевернулось, в полете зацепив стол, на который орк положил все их оружие, разлетевшееся теперь по всему полу. У камина, встав со своего кресла, залетевшего прямо в камин, стоял Вершигора, ведьмак по прозвищу Филин, удовлетворенно потиравший горло.

Ятаган Урука отлетел прямо под ноги Филину. Вывернувшись из-под кресла, Урук зарычал, лапы орка зашарили у пояса в тщетной попытке найти оружие. В следующее мгновение упавший на пол меч синего металла, найденный у разбойников, сам прянул в зеленую лапу орка-мечника.

Дверь комнаты распахнулась от мощного толчка Редрика. Ведьмак сделал ему знак рукой, мол, все в порядке, и когда рыжеволосый выходил из комнаты, окликнул на пороге: — Поесть всем принеси, гости дорогие с вечера не евши, да и пивка еще захвати. — После этого Вершигора откашлялся и, разведя руками, заговорил, обращаясь к замершему в боевой стойке Уруку и невозмутимому Рогволду.

Первые же слова и поступки Вершигоры поразили и руса, и орка: — Почтенные воины, прошу меня простить за дерзость, но я бы хотел взглянуть на ваш меч.