Побег из Эдена - Лилия Ким Страница 10

— А у тебя что? — спросила она Громова.

Тот даже не повернул головы, буркнув:

— Ничего особо интересного.

Митцу ответил вместо него:

— Там полный улет! Собака! Как живая! Бегает, прыгает, обходит препятствия, действует по обстоятельствам, подключается ко всем видам электроники, способна вести диалог, распознает настроение хозяина, знает и может правильно употреблять тысячу слов...

— Тысячу двести, — поправил его Громов.

Дэз заметно оживилась, повернувшись к нему:

— Интуитивная прога?

Максим был удивлен. Он-то думал, что никто, кроме него, ничем подобным не увлекается! Повернувшись к Дэз, он несколько секунд смотрел на нее, принимая решение, стоит говорить или нет. Потом быстро и сухо ответил:

— Генеральная программа, которая сама пишет скрипты для остальных программ, когда меняются внешние условия.

— Это как? — спросила Дэз, ничуть не смутившись от холодного отчужденного тона Громова.

— Ну... — тот опять внимательно посмотрел на Дэз, как бы взвешивая шансы, что она поймет объяснение. Решил, что поймет. — Например, если есть программа для хождения по прямой лестнице, то, увидев, скажем, винтовую, генеральная программа пишет новый скрипт и добавляет его к уже существующей проге по преодолению препятствий. Почти как мозг.

— Круто! — воскликнула Дэз. — Покажешь?!

Громов аж закашлялся. Первый раз за пять лет в Накатоми кто-то вот так запросто попросился к нему в гости.

Митцу и Чарли переглянулись.

Однако никаких причин для отказа в этой необычной просьбе Громов не нашел.

— Хорошо, — он пожал плечами, — только я живу в наемной конуре, до которой час пилить на скоростном поезде. Если тебе делать больше нечего — добро пожаловать.

* * *

Те, кто не мог позволить себе квартиру в городе, жили в кампусе Накатоми. Но все, кому было по карману снимать хоть какой-нибудь отдельный укромный уголок, пусть до него час езды, старались жить отдельно.

Дело в том, что на кампус распространялись все школьные правила. Там тоже надо было ходить в форме, есть, ложиться и заниматься в положенное время. Общие спальни и камеры везде. Двадцать четыре часа быть на виду — это слишком. Поэтому каждый, кого обстоятельства вынуждали селиться в кампус, искал любые возможности, чтобы убраться оттуда как можно скорее.

Макс никому об этом не рассказывал, но те несколько месяцев, что он прожил в кампусе, вспоминал с ужасом. Поэтому первый год тщательно следил, чтобы его успеваемость не падала ниже 98%. Получив стипендию за отличный годовой табель, он стал снимать небольшую квартирку на северной окраине. Совсем небольшую. Крошечную. В одном из «наемных домов» — огромных зданий, целиком состоящих из вот таких одинаковых ячеек. Снять квартиру очень просто. У входа в дом расположен терминал, на табло которого всегда указаны номера свободных квартир. Выбираешь одну, расплачиваешься картой, получаешь электронный ключ, а дальше стараешься не забывать про аренду. Иначе ключ блокируется и все твои вещи робот-уборщик выставляет на лестницу. Попросить «дом» об отсрочке просто невозможно. Или плати, или убирайся.

Всю дорогу Макс и Дэз проболтали. Разговаривать с ней оказалось легко. Она быстро подхватывала любую тему и много в чем хорошо разбиралась. На хмурый тон и мрачные шутки Громова реагировала спокойно. У нее, похоже, имелся редкий дар принимать людей такими, какие они есть.

— Странно, — Дэз удивленно осматривала ржавые пятна на стенках кабины скоростного лифта, — вроде бы эти районы построили недавно, а выглядят они, будто им лет по пятьдесят.

— Чего ты хочешь от мира, где единственный оставшийся ресурс — это мусор? — ответил Громов и с силой треснул кулаком по створке, когда лифт остановился. — Контакт где-то отходит. Пока не стукнешь, не открывается.

Как только они вышли из лифта, тусклое освещение на этаже попыталось автоматически включиться, но попытка не удалась.

— Здесь всегда так. — Макс спокойно шел по жуткому ветхому коридору, из стен которого там и сям вылезали искрящиеся провода: крыша дома, похоже, текла с момента постройки, батареи едва теплые, штукатурка сыплется, арматура ржавеет. От постоянных замыканий в проводке характер у интеллектуальной системы управления жилой средой стал довольно скверным. Большую часть времени она в ипохондрии.

Громов показал на тускло мерцающие лампочки.

— Проходи, — он открыл свою дверь.

Дэз вошла и с любопытством огляделась.

Квартирка была квадратной. Четыре на четыре метра. Возле входной двери выгорожен небольшой чуланчик санузла. В другом углу кровать-чердак. Все пространство под ней — «точка входа», место компьютера. С другой стороны полки с дисками. У небольшого окна откидной стол — мало ли, захочется поесть. На кронштейне плазменный экран медиацентра, совсем старенький. У двери небольшой древний диванчик.

Центр комнаты был свободен. Там сидел робот. С виду — обычный робот-собака. Рост сантиметров тридцать, пока только основные узлы, провода торчат.

— Я пока его не закончил, корпус не стал заказывать, — пояснил Громов. — Только на голову кожух надел, чтобы в мозги пыли не набилось.

— Привет, Макс. Образец скучал. Образец рад тебя видеть, — сказал робот, виляя хвостом. — Кто это с тобой?

Дэз восхищенно выдохнула:

— Класссс!

— Познакомься, Образец, это Дэз.

Собака приблизилась к Кемпински, обошла ее кругом.

— Посмотри ему в глаза, Дэз, — посоветовал Максим, — чтобы он тебя запомнил.

Кемпински послушно склонилась, посмотрела в черные глаза робота, улыбнулась и помахала рукой:

— Привет, я Дэз!

— Образец, запомни, — приказал Громов. — Дэз друг.

— Дэз друг, — повторил Образец через некоторое время.

Максим пояснил для Кемпински:

— Образец пока знает мало слов, поэтому надо говорить просто и очень четко. Я работаю над его слуховыми сенсорами и... И еще много над чем.

— Странное имя — Образец, — заметила Дэз, но без каких-либо эмоций.

— Да это и не имя в общем-то, — Громов пожал плечами, — сначала, когда я только-только начал задумку осуществлять, делал в журнале записи, что образец такой-то делается из того-то... Так и прилепилось — Образец. Думаю, когда закончу, может, дам ему какое-то имя. Только мыслей пока нет.

— У тебя когда-нибудь была настоящая, живая собака? — спросила Кемпински.

— Д-да... — неохотно признался Громов. Почти все лотекские семьи имели собак — для охраны, охоты, присмотра за скотом.

— Как ее звали?

Макс наморщил нос.

— У него было дурацкое имя.