Ветер смерти - Дмитрий Федотов Страница 10

Я сложил пальцы рук в мудру «щит Шамбалы», шумно выдохнул через нос, сбрасывая накатившееся опасное напряжение мужского естества с помощью проверенного древнего приема тибетских монахов, и почти честно сказал:

— Леночка, когда ты перестанешь испытывать мою братскую солидарность? Тебе что, Колобка мало?

— Что ты, Котик?! — очень натурально изумилась искусительница. — У меня и в мыслях ничего подобного! Я же должна выглядеть?

— Это тебе удалось, даже сверх того, — откровенно признал я и поторопился уйти со скользкой темы. — Ты готова? Тогда — вперед, на приступ!

Мы чинно, под ручку, как образцово-показательная парочка нуворишей, поднялись на невысокое мраморное крыльцо и вошли в просторный холл, застеленный травянистого цвета пушистым паласом. Под потолком, создавая живительные потоки прохлады, чуть слышно шелестел матовый пропеллер. Приятный рассеянный, но сильный, свет лился из настенных скрытых плафонов «new light». Под ними выстроились низкие мягкие пуфики, обрамленные по углам развесистыми широколиственными «бананами». Холл заканчивался еще двумя мраморными ступенями, за которыми вправо и влево уходил широкий, тоже мягко освещенный коридор, устланный такими же пушистыми, но бежевыми дорожками. А прямо начиналась лестница на второй этаж, и по ней навстречу нам спускалась… Джуна?.. Нет! Женщина только на первый взгляд напоминала знаменитую колдунью: довольно высокая, тонкая и гибкая, как кошка, с роскошными черными волосами, забранными в «греческий хвост» огромным гребнем слоновой кости и небрежно прикрывавшими оголенные, золотистые от загара плечи. Темно-синее, длинное облегающее платье с разрезом по правому бедру выгодно подчеркивало достоинства ее фигуры, а ажурное, тоже из слоновой кости, ожерелье — высоту и стройность шеи.

Мы встретились у подножия лестницы, а потом я заглянул в бездонные, вишневые глаза и на одно долгое, бесконечное мгновение мне показалось, будто некто невидимый и могучий накинул на меня легчайшее прозрачно-текучее покрывало, дающее ощущение счастливого спокойствия. Ничего подобного в жизни я никогда не испытывал и даже не предполагал, что такое может быть! Это было полное, неразделимое ощущение целостности тела и души, любви и счастья, завершенности и начинания, борьбы и мира, движения и покоя, атома и Вселенной!

И я понял, что погиб. Пантера Леночка, кажется, тоже это поняла, потому что, промурлыкав какое-то приветствие, она бочком-бочком отодвинулась в сторону и исчезла на лестнице. А я остался стоять истуканом, держа в руке узкую горячую ладонь незнакомки и забыв, что с ней, ладонью, полагается делать нормальному воспитанному мужчине.

— Ирина Андреевна Колесникова, — слегка насмешливо и вроде бы заинтересованно произнесла, наконец, она и тем вывела меня из гибельного ступора. — Соучредитель и главный специалист центра «Световид».

— Котов Дмитрий Алексеевич, — с трудом выдавил я, — агент… м-мм, простите, сотрудник еженедельника «Вестник», отдел уголовной хроники, — я обнаружил, что все еще держу ее за руку, наклонился и, чувствуя, как загорелись мои уши, коснулся губами кончиков пальцев.

— О-о! Уже уголовная хроника?! — она слегка расширила глаза и улыбнулась уголками полных губ. — Мы же еще ничего не успели натворить?..

— Ради Бога, извините! — почему-то заторопился я. — Я сейчас все объясню.

Лучше бы я этого не делал! Она слушала мой позорный лепет, как мудрая и строгая наставница своего нашкодившего непутевого воспитанника, застукав того за подглядыванием переодевающихся воспитанниц. Господи, что я несу! Окончательно запутавшись и вспотев, я замолчал и отпустил, наконец, ее кисть.

— Не расстраивайтесь, я все поняла, — просто сказала Ирина и взяла меня под руку. — Это даже интересно: что вы напишете про нас после презентации. А Дуладзе… — по ее открытому лицу вдруг промелькнула тень страдания, но Ирина тут же справилась с собой. — Кому как не вам знать, что деньги не пахнут. К тому же даны они на благое дело. Идемте в зал, мне пора открывать торжество!

Почти весь второй этаж занимал открытый зал, уставленный к торжеству невысокими столиками со всякой снедью и напитками. Справа у стены был сооружен небольшой помост, на котором установили акустическую систему с караоке и мощным музыкальным компьютером. Возле них суетилось двое молодых людей, похожих друг на друга длинными нечесаными патлами под одинаковыми красными «бейсболками» и в одинаковых «фирменных» синих комбинезонах. Остальные приглашенные в одиночку и группами бродили по залу, что-то ели, что-то пили, говорили, смеялись.

Против моего ожидания, публика на презентацию подобралась самая разношерстная. Я заметил и несколько человек из городской администрации, первого зама мэра с супругой, даже главного врача губернского управления здравоохранения. Но большинство гостей оказались совершенно незнакомыми. К тому же часть из них выглядела весьма необычно, если не сказать странно. Особенно мое внимание привлекла троица в ярко-оранжевых балахонах, устроившаяся в углу возле столика с фруктами и минералкой. Все трое были мужчинами примерно пятидесяти лет с вислыми усами и наголо обритыми головами. Балахоны у двоих были подпоясаны черными широкими кушаками с такими же черными кистями на концах. У третьего, видимо старшего по рангу, кушак был белым и с красными кистями. Вдобавок на груди у него на витой цепочке висела квадратная отливающая золотом выпуклая пластина с каким-то восточным орнаментом, напоминающим раскрытый цветок то ли лотоса, то ли орхидеи. Услужливая память выдала слово «пайцза», оберег, символ Знания. Где-то когда-то что-то я об этом читал…

— Что это за люди? Неужели священники? — поинтересовался я у Ирины, кивнув на странную компанию.

— Тибетские ламы, монахи-целители, — охотно ответила она.

— Настоящие? — не удержался я от удивления.

Ведь до сих пор я видел этих легендарных и таинственных людей только пару раз по телевизору.

— А у нас здесь все настоящие! — улыбнулась хозяйка.

— Кто это «все»?

— Ламы, целители, экстрасенсы, маги…

— Даже маги есть?!..

— Конечно! Ведь одна из целей «Световида»: дать возможность людям с необычными способностями открыто реализовать себя во благо остальных!

— А что, сами они не могут себя реализовать?

— В полной мере, к сожалению, нет! — Ирина нахмурилась на мгновение, но тут же снова просветлела лицом. — Ведь до сих пор официальные власти, чиновники в Минздраве и даже в Академии не желают признавать нас за полноправных врачевателей прежде всего потому, что мы можем гораздо больше, чем они в состоянии себе представить!

— Да они просто боятся вас! Сочиняют всякие небылицы и пугают ими обывателей. Я тоже одно время побаивался этих знахарей да целителей, будучи в прежней своей жизни врачом-ортодоксом, пока во время одной из командировок в таежную глубинку меня не прижала самая банальная желчная колика.

— И что же заставило вас переменить мнение о традиционной медицине? лукаво прищурилась Ирина.