Star Wars: Эскадрилья-призрак - Аарон Оллстон Страница 10

— Как всегда, мои господин.

Зсинж не без грации, удивительной для человека подобных размеров, но довольно часто присущей толстякам, кивнул адмиралу, и его изображение растаяло в воздухе.

Тригит вздохнул. Иметь дело с Зсинжем было легче, чем с Исанне Исард, бывшей главой имперской разведки, ныне покойной, спасибо Разбойному эскадрону. В отличие от Снежной королевы Зсинж допускал в других неосмотрительность и прощал им потери — и никогда не убивал своих людей из прихоти. Но желание военачальника быть в курсе любых мелочей, держать руку на пульсе, знать каждую деталь планов и намерений несколько утомляло.

Ах да. Пока Зсниж сохраняет холодную голову и исправно снабжает «Неуязвимый» топливом, боеприпасами, провиантом и информацией, Тригит останется с ним. Так гораздо лучше, чем самому по себе, в одиночестве.

По крайней мере, до тех пор, пока адмирал не накопит столько сил, чтобы сравняться с Зсинжем.

* * *

— Есть еще кто?

Йансон уставился на хронометр.

— Уже поздно. Но осталось еще два кандидата.

— На сегодня или вообще?

— Вообще. Ты эксплуататор, тебе только за рабами надзирать, они бы у тебя по струнке ходили и боялись икнуть лишний раз. Ты даже Палпатина заставишь побледнеть, но зато ты так успешно распугал кандидатов, что первый этап можно считать завершенным, — Йансон сунул нос в деку. — Следующим номером нашей программы — Воорт саБинринг, гаморреанец.

— Очень смешно. Один раз ты меня поймал., признаю, но дважды шутка не работает, УЭС.

— Он — гаморреанец, зуб даю.

Антиллес подозрительно воззрился на адъютанта. Если бы Йансон предлагал ему телохранителя, Ведж согласился бы не раздумывая (разве что: «зачем ему телохранитель?»). Но ни один житель Гаморры в жизни не интересовался техникой.

— Невозможно научить гаморреанца летать. Тем более на истребителе. У них гормональный дисбаланс, поэтому они…

— Ты очень начитанный, но он все равно гаморреанец.

— Слушай, я устал, я спать хочу…

— Он — гаморреанец.

— Ладно, поддержим шутку. Пусть войдет.

Йансон забубнил в комлинк. Спустя минуту дверь открылась и втиснулась рослая — метр девяносто — сияющая от восторга гора мышц в летном комбинезоне. От сочетания оранжевой униформы и буро-зеленой бородавчатой шкуры Антиллеса затошнило. Кандидат браво отсалютовал, чуть было не проломив стену локтем.

Йансон заискивающе улыбнулся.

— Йюб-йюб, коммандер!

* * *

Хрюканье пополам с повизгиванием резало кореллианское ухо. Следом раздавался механический голос, исходящий из импланта-переводчика в горле.

— Никак нет, коммандер, я не жил среди своих сородичей с самого детства. Ведж откашлялся.

— Понимаете, для меня все это в новинку. Но мне любопытно, как вы… как вам удалось, н-ну, преодолеть биологию вашего вида?

Хр-рр… уик… уи… хр-р-р…

— Никак. Изменения были произведены без моего вмешательства и желания. В биомедицинской лаборатории «Бинринг».

— Знакомое название. Они производили пищевые продукты для армии. Питательная паста жуткого зеленого цвета и мерзкого вкуса, она еще никак усваиваться не желает. Если штурмовиков кормят только ею, понятно, почему у них такой дурной характер.

Гаморреанец кивнул. Неустойчивый табурет под ним жалобно заскрипел.

— А еще они создавали животных, приспособленных к различным экстремальным условиям для колонистов. И производили другие, менее безопасные эксперименты. Я — один из них. Империя хотела использовать представителей моего вида для шпионажа, а для этого нас надо было научить человеческим методам самоконтроля. В мою биохимию были введены кое-какие коррективы. Теперь я могу достаточно долго по человеческим стандартам сосредоточить внимание на каком-то предмете или теме. Математические способности подтверждены как гениальные. Я не теряю контроль над своим темпераментом.

— Так это Империя поработала? — Ведж никак не мог переключиться. — Сколько там таких, как вы?

— Ни одного. Я — результат единственного успешного эксперимента.

— Не сумели приспособиться?

— В некотором смысле. Остальные объекты совершили самоубийство.

— Почему?

— Если бы я знал, то был бы среди них. Но я уверен, что их гибель связана с одиночеством. Как бы вы себя чувствовали, если бы были единственным мыслящим человеком в Галактике, который вынужден жить среди гаморреанцев, а остальные ваши сородичи были бы кровожадными троглодитами?

От подобной перспективы Веджа передернуло.

— А… а как вы попали в Альянс?

— Один из моих создателей… — ровное течение механического голоса впервые дало сбой. — Он наблюдал, как другие его… дети… убивали себя один за другим… Он заставил меня пройти различные учебные программы, чтобы оценить мои способности. Так он говорил, во всяком случае. На самом деле он учил меня пилотировать различные транспортные средства, как Империи, так и Альянса. Затем он организовал мне побег. Со временем я очутился на Оброа-скай.

— Мир-библиотека, — пробормотал Ведж сам себе.

— Там я узнал еще больше и вынес решение.

— Ваш… э-э… создатель… он не рискнул убежать вместе с вами?

— Он был опечален тем, как продвигается его проект. Он решил последовать за другими своими детьми. Ведж вздрогнул от внезапного озноба.

— Ясно… — кореллианин мотнул головой, прогоняя наваждение. — Ладно, займемся делами. В вашем досье записано, что у вас были проблемы с вашим поведением Вы находились под трибуналом за то, что ударили старшего офицера, несмотря на то что пострадавший намерен снять обвинение при условии, что вас переведут куда подальше из его подразделения. Что вы можете на это сказать?

Гаморреанец ответил не сразу, хотя на клыкастой слюнявой морде не было написано ни единой мысли. Крохотные глазки болезненно помаргивали.

— В Новой Республике есть два типа пилотов, — сказал он, наконец. — Те, которые раньше служили Империи и необоснованно недолюбливают нелюдей по привычке или старой памяти. И те, которым не повезло столкнуться с гаморреанцами.

— Склонен не согласиться.

— Ваш опыт не сравним с моим. А мой опыт говорит, что пилот-гаморреанец незаслуженно терпит обиды от своих сослуживцев. Не шуток или розыгрышей. Порой нежелание сотрудничать. Ложь. Подначивание.

— То есть офицера вы не били?

— Я ударил несколько сослуживцев во время поединков. Мне ни разу не приходилось бить больше одного раза. Вы можете заметить, что обвинение было выдвинуто только через полчаса после инцидента. Никто из тех, кому я наносил удар, не был способен связно говорить в течение получаса. Сэр, это офицер ударил меня, я только заблокировал его руку. А он решил посчитать защиту за нападение. Он хочет снять обвинение, потому что ему не хватает сил в полной мере принять ответственность за то, что он преследует меня.