Иллюзии - Игорь Рыжков Страница 10

Он, словно услышав призыв, уже потянулся ко мне, вспух одной из стенок, выплю-нул длинный змеистый отросток и легко, словно сомневаясь делать это или нет коснулся меня. Потянул в нить, сплетая, скручивая, связывая в узел с теми, кто уже был обращен.

Короткий сполох перед глазами и мозг затопили звуки.

А я Кока-Колу люблю…

Ха! Пойло для лохов! Вот текила это да! Я ее каждый день пью.

А как ее пьют ты знаешь? - Воткнуло мое сознание фразу даже не позаботившись спросить у меня на то разрешения.

Ха! Как пьют?! Ну не из горла же… Из стакана, блин… - Бред. Не хочу отвечать. Не могу. Не буду. У каждого свои миры. Пусть в них они пьют текилу стаканами. Большими гранеными. Пусть закусывают блинами с икрой. Пусть «шаторез» называют бормотухой, если им так нравится. Пусть. У меня свой Путь.

Бамм… - Сфера завершила круг и серебро и синь меняется на бесконечно свежее небо, которое постепенно наливается ярким белым светом. Теплым светом, солнечным. Жарким. Нестерпимо жарким светом. В ноги ткнулись обглоданные колесами повозок кам-ни. Я проморгался и прищурившись посмотрел вдаль.

Дорога казалось бесконечной. Вымощенная сто или более лет тому назад с выбиты-ми за долгие годы колеями она тянулась из ниоткуда в никуда. Виляла по склонам, выныривала из осыпей и снова уходила в ущелья.

Солнце палило неимоверно. Во рту сразу стало сухо. Я утерся рваным рукавом хла-миды, которую трудно было даже назвать одеждой и нашарил на поясе кожаную флягу с водой. Тряхнул ее. - Литр не больше. Всего на день пути. - Я бережно вытащил пробку, сделал глоток и столь же осторожно вернул флягу на место. Поправил в потрепанных за-плечных ножнах привычный самурайский меч. В дороге без оружия нельзя. Либо когти и зубы, либо… либо АКМ, черт побери! Но когда ни того ни другого сгодиться и хороший клинок, если уметь им пользоваться, разумеется.

Куда идти было в общем все равно. Наверное, вперед. Я встряхнулся и зашагал по-ходным шагом, чуть сворачивая ступни внутрь. Так нагрузка распределяется на стопу равномерно и поэтому ноги устают меньше. Если еще немного разворачивать корпус при выбросе ноги вперед, то длина шага увеличивается почти на десять сантиметров. Таким образом можно пройти за день до шестидесяти километров, если, конечно хватит сил… И воды. Вот с водой у меня напряженка. Серпантины по которым я иду выше долины, но до точки образования льда еще не меньше двух тысяч метров. Вон она вода. Белыми шапками укутавшая пики. Но попробуй до нее доберись. Пока только то, что есть во фляге. Я кос-нулся бедра, рефлекторно проверяя ее наличие. Успокоенно кивнул - на месте. Зашагал приободренный дальше.

Так прошел день. К вечеру стало прохладно. С вершин потянуло промозглой ледя-ной сыростью. Столь сильные перепады температул обычны для этого климата. Я не сумел разыскать ни топлива ни воды ни пищи. Мне не встретилось ни одного живого существа по дороге, за исключением пары грифов, которые накручивали круги где то в невероятной выси, выслеживая свою добычу.

Продрогший насквозь, я забился в щель между скальным массивом и огромным ва-луном, чтобы спрятаться от ветра и попытался заснуть.

Что такое сон в горах когда на тебе из одежды дырявый мешок на плечах и корот-кие штаны до колен из редкой грубой работы ткани, ‘нужно рассказывать отдельно, обстоятельно и с глазу на глаз’. Мышцы потеряли пластичность настолько, что утром я выковыривал себя из этой щели, словно устрицу из раковины. Ободрав локти и щеку о шерщавую поверхность камня я все таки вывалился кулем на тропу - ноги не держали - и позволил восходящему солнцу прогреть мои телеса до тех пор пока они себя не осознают и не позволят совершать более целенаправленные движения. Остатки снов, обрывки образов и звуков путались в голове не давая полностью очнуться. Я вспомнил, что мне приснились грифы. Те которых я видел в небе. Они ходили по тропе, цокая когтями о камни и как мне показалось, что то искали. Странно. Их добычей я пока себя не ощущал.

Солнце наконец вывалилось из-за скал и затопило мощеную проплешину на которой я лежал благодатным теплом. Кровь постепенно приобрела способность протискиваться сквозь сосуды.

Я попытался шевельнуть ногами. На удивление они слушались. Пошатываясь встал и сделал несколько медленных приседаний. Рои мурашек носились от пяток до горла вы-зывая неутолимое желание расцарапать кожу до крови. Сцепив зубы, я ждал, когда тело придет в норму. Наконец, я справился с оцепенением и, стремясь застать больше прохлад-ного времени бодро двинулся вперед.

Мы играли в перегонки с солнцем и похоже - я проигрывал. Оно поднялось почти в зенит. Зной снова окутал каменную пустыню. Воздух струился словно живой над гранит-ными валунами. Стал густым, тяжелым.

Волосы мокрые от пота прилипли ко лбу. На одежде на спине и груди выступила соль. Я не удержался, открыл флягу и сделал два глотка. Вода была противно теплой. Шершавый распухший во рту язык даже ее не почувствовал. Но больше пить было нельзя. Колодцы попадались не слишком часто.

Решив немного передохнуть, я спрятался в тень большого камня. Опытные путеше-ственники останавливаться в таких случаях не рекомендуют. Потом подняться будет еще труднее, но зной становился совершенно невыносимым.

Я посмотрел в небо. В раскаленном голубом мареве сияла начищенная до жуткого блеска круглая сковородка солнца. Я прикрыл глаза ладонью и попытался разглядеть в вышине своих попутчиков. Грифы. Вчера их было всего двое. Теперь.

Раз, два, три… пять - На душе стало гадко. Похоже, они чувствуют мое состояние и позвали дружков на предполагаемую пирушку.

Я сложил из пальцев срамную комбинацию и ткнул ею в небо. - Хрен вам… Буду ид-ти пока смогу. А упаду - оставлю каплю сил на то чтобы кого нибудь из вас придушить. Обязательно! - Посидев в тени еще минуту, я все таки встал и пошел дальше, в развалоч-ку, подволакива ноги словно раненый.

Полдень. Солнце стало бесконечно жарким и даже грифы похоже устали парить в безоблачном небе. Они уселись где то далеко на скалах, наверняка предполагая, что до-быча от них не уйдет. Рано или поздно она брякнется лбом об эту проклятую брусчатку и у нее не хватит сил, чтобы отмахнуться от ударов клювов.

Я уже почти ничего не соображал. Пить хотелось неимоверно. Я не знал, что может существовать такая жажда. Губы обветрились, покрылись коричневыми корками. Сквозь их изломы проступали бисеринки густой алой крови. Они моментально высыхали и превраща-лись в новые чешуйки - наросты, которые ломались от малейшего движения губ и в трещинах снова проступала кровь. Язык распух до колоссальных размеров. Внутри рта он уже не помещался и его кончик вываливался наружу. Слюны не было и я старательно отгонял мучительные позывы сглотнуть плотный комок в горле.

Перед глазами поплыли миражи. То ли галлюцинации, то ли действительно какие то странные явления природы происходящие в столь горячем воздухе.

Отслоившись от горной гряды в небесах повис белоснежный город, утопающий в зе-лени. Мне показалось, что я слышу шум, который заполняет его улицы. Слышу крики глашатев на высоких башнях. Бряцание оружия и скрип повозок.