Жизель - Джон Уиндем Страница 10

– Вот что нужно сделать, – сказал полицейский. – Нам необходимо связаться с управлением штата по делам сирот и попросить их срочно прислать машины. После этого мы займемся кормлением детей, пока за ними не приедут.

Миссис Клейберт похолодела.

– Сиротский приют! – воскликнула она.

Миссис Клейберт опустила на землю маленькую девочку и вышла вперед.

– Мы должны быть практичны, – начал полицейский, но она остановила его жестом.

– Первый раз в жизни я стыжусь быть гражданкой Плезентгрова, – заявила она ожесточенно. – И вы отправите всех этих милых детей, чтобы они стали сиротами?

– Но, миссис Клейберт, они и есть сироты…

Миссис Клейберт отклонила это.

– Они ушли из этой ужасной Европы; они прибыли сюда, на землю свободы и демократии, они просят вашей любви, а вы даете им приют для сирот. Что же, вы думаете, они будут рассказывать об американском образе жизни, когда вырастут?

Мэр Дункан посмотрел на нее беспомощно:

– Но, миссис Клейберт, вы должны быть благоразумны…

– Разве это не христианская община? – возмущалась миссис Клейберт. – Я прожила в Плезентгрове всю свою жизнь. Я думала, что жители этого города великодушны. Теперь, когда пришло испытание, я вижу, что их сердца вовсе не исполнены христианского милосердия.

– Послушайте, – сказал полицейский умиротворяющим тоном. – У нас есть сердца и есть христианское милосердие, но мы не можем творить чудеса.

Миссис Клейберт пристально посмотрела на него, потом на других. Без слов она взяла флейту с пола у кресла-качалки. Глядя прямо на поющих детей, она возложила пальцы на клапаны.

– Вы просто не заслуживаете иметь этих милых детей, – сказала она.

Она подняла инструмент, затем замерла.

– Я думаю, – сказала она с сожалением, – единственное, что у детей не в порядке, – это то, что они вырастают в таких же взрослых, как вы.

И она приложила инструмент к губам.

Как только долгая нежная нота перелетела Мейн-стрит, дети стали оборачиваться и смотреть на крыльцо мэра Дункана. Пение прекратилось. Малыши перестали плакать и улыбались, когда их ставили на ноги. Не было ни единого звука, кроме единственной слегка дрожащей ноты. Миссис Клейберт выставила одну ногу вперед. Ее пальцы пробежали вверх и вниз по инструменту. Пошел воздух, легкий и веселый, искрясь, как солнечные лучи в водяных брызгах. Сотни маленьких каблучков начали стучать клик-клок, следуя за ритмом.

Миссис Клейберт танцуя спустилась вниз по ступенькам, затем двинулась через Мейн-стрит по коридору, открывшемуся среди расступившихся ребят. Они смыкались за ее спиной, а золотые косы и яркие юбки кружились, красные чулки сверкали, ноги притаптывали.

В доме мэра раздался шум, и двое его детей пробежали по террасе, чтобы присоединиться к танцующей толпе.

– Эй, остановите их! – крикнул Джим Дункан, но почему-то ни он, ни кто-либо другой не мог сдвинуться, чтобы сделать это.

Миссис Клейберт повернула на Линкольн-авеню, а за ней катился, подпрыгивая, веселый цветной детский поток. Американские дети высыпали через палисадники, чтобы присоединиться к остальным. Из школы вылился другой скачущий, танцующий поток, чтобы соединиться с проходящей толпой и умчаться с ней вверх по улице.

– Эй! Миссис Клейберт! Вернитесь! – завопил мэр Дункан, но его окрик потерялся среди детских голосов.

Единственным звуком, который мог перекрыть смех, пение и стук каблуков, была тема инструмента миссис Клейберт. И она в танце все шла вперед, через поле, через лес, что за полем, все дальше и дальше…

К тому времени как сознательный гражданин Элмер Дрю окончил переделку цифры 3 в цифру 6, до него дошли последние новости.

И когда мимо него проехали первые машины, набитые репортерами, детективами и агентами ФБР, ворвавшиеся в Плезентгров, он уже совсем закрасил число жителей города, ожидая точной оценки. Покончив с этим, он некоторое время рассматривал надпись на доске снизу. Затем пришел к решению, открутил ее и сунул под мышку. Возвращаясь в город, он встретил миссис Партленд. Ее дети степенно шагали по обе стороны от нее. Элмер остановился и пристально посмотрел на них. Миссис Партленд улыбнулась.

– Американские дети решили вернуться назад к своим родным, – сказала она ему с гордостью.

– Да, – подтвердил Мортимер Партленд-младший, кивая. – У них не было ни мороженого, ни кино, ни жевательной резинки – ничего, кроме танцев! Представляешь?

– А миссис Клейберт? – спросил Элмер.

– Ax да. Я думаю, она просто любит танцевать, – сказал юный Мортимер Партленд.

Элмер повернулся и пошел по дороге. На доске он вновь написал: Население 3226 чел. Затем глубокомысленно поменял последнюю цифру на 5. Ниже, с глубоким чувством гражданского удовлетворения, он вновь прикрепил доску, которая гласила:

СМОТРИТЕ, КАК ОН РАСТЕТ!

Первое, что Хвил, вернувшись с работы, заметил, был пакет, вызывающе развалившийся на кухонном столе.

– От Дэя, что ли? – осведомился он у жены.

– Да уж конечно. Марки-то японские, – отозвалась она.

Хвил прошел через кухню и стал рассматривать пакет. Тот был вроде шляпной картонки, только маленькой – дюймов этак по десять в каждую сторону. Адрес: «Мистеру и миссис Хвил Хеджес, Тай Дервен, Ллинллон, Ллангольвкос, Брекнокшир, Ю. Уэльс» – буквы тщательно выведены, чтобы даже иностранцы ничего не перепутали. Еще была надпись, тоже от руки, только красная, и тоже достаточно понятная. Написано было: «ЯЙЦА – хрупкий груз, обращаться с осторожностью».

– Смешно так далеко яйца посылать, – заметил Хвил. – У нас тут их у самих хватает. Эти, случайно, не шоколадные?

– Пей давай свой чай, – отозвалась Бронвен. – Я тут целый день на пакет любуюсь, может и еще малость подождать.

Хвил присел за стол и принялся за еду. Однако время от времени глаза его сами возвращались к посылке.

– Если там и вправду яйца, так ты с ними поосторожнее, что ли, – произнес он. – Случилось мне читать однажды, как они в Китае хранят эти яйца годами. Они их в землю закапывают – для вкуса. Чудной народ. Не то что у нас тут, в Уэльсе.

Бронвен возразила: мол, Япония – это тебе не Китай.

С едой покончили, со стола убрали и водрузили на него посылку. Хвил распорол тесьму и содрал коричневую бумажную обертку. Внутри была жестянка, которая, когда от нее отклеили липкую ленту, оказалась полна до краев опилками. Миссис Хеджес принесла газету и аккуратно накрыла ею стол. Хвил зарылся в опилки пальцами.

– А тут что-то есть, – объявил он.

– Ты сегодня, похоже, не в себе. Конечно, что-то там есть! – сказала Бронвен, отталкивая с дороги его руку.