Assassin's Creed. Последние потомки - Мэтью Дж. Кирби Страница 10

День прошел без нападений со стороны индейцев, и этот перерыв позволил похоронить погибших. Кортес велел провести все обряды тайно, в подполах домов, чтобы ни один индеец не узнал, что теотли, как индейцы их называли, были смертными. К вечеру пленников навестила красавица Марина в сопровождении священника Джеронимо де Агиляра. Она была прекраснейшей индейской женщиной, которую Альфонсо только видел до сих пор, – рабыня, подаренная Кортесу и преуспевшая настолько, что теперь могла стоять рядом с капитаном. Священник был францисканцем, потерпевшим кораблекрушение и наполовину одичавшим за восемь лет жизни среди майя. Вдвоем они могли переводить слова капитана на язык этого региона.

При появлении двух фигур Альфонсо поднялся во весь рост, и кровь прилила к его щекам, когда темнокожая женщина вошла в дверь рядом с ним. Однако этот огонь быстро погас под осуждающим взглядом священника. Опустив глаза, Альфонсо проследовал за ними внутрь. Они подошли к новому пленнику, и Агиляр опустился на колени рядом с ним. Священник обратился к Марине на ее языке, языке майя, а она заговорила с пленником на ацтекском. Альфонсо не понимал ничего из сказанного ими, поскольку они ни слова не сказали по-испански. Он всегда чувствовал беспокойство, когда становился свидетелем таких разговоров, потому что не мог избавиться от мысли и страха, что все эти люди что-то замышляют. После нескольких слов, переданных по цепочке переводчиков, Агиляр стал разматывать веревки, которыми был связан пленник. Альфонсо шагнул вперед.

– Что вы делаете?

– Так приказал Кортес, – ответил священник.

– Но если он…

– Приказ Кортеса, – снова ответил Агиляр и на этом закончил, хотя Альфонсо не убирал руку с рукояти шпаги.

Вождь потер запястья в местах, где веревки врезались в кожу и где еще остались пятна лошадиной крови, которая засохла, потрескалась и отваливалась теперь, словно корка. Индеец что-то сказал Марине, и в его голосе звучали злость и воинственность. Она передала это Агиляру, и они, сменив порядок, продолжили разговор. Марина достала несколько стеклянных бусин и предложила их пленнику – взятка, замаскированная под подарок. Он отказался с нескрываемым отвращением.

– Что он говорит? – спросил Альфонсо священника.

– Он не будет сотрудничать, – Агиляр поднялся на ноги. – Он скорее согласится, чтобы мы принесли его в жертву нашему богу.

– Что? – произнес Альфонсо, и за его страхом Оуэн почувствовал страх за Хавьера. Но если бы он стал действовать, исходя из этого страха, симуляция прервалась бы.

– Я… не понимаю я этих дикарей, – сказал Альфонсо.

– Они верят, что если богам не принести кровавую жертву, солнце не встанет. Наступит конец света. Для них практика жертвоприношений – это не жестокость, а необходимый акт обновления, – пояснил Агиляр.

– Вы говорите прямо как один из них, – рискнул сказать Альфонсо. Но Агиляр не обратил внимания.

– Мне пришлось научиться понимать их.

– Тогда вы, должно быть, такой же дикарь, – выпалил Альфонсо, и от этих слов сознание Оуэна пришло в ужас.

– Но честь ты можешь понять, – сказал Агиляр. – Он верит, что такова его судьба – погибнуть в плену. Он не собирается бежать от нее. Он верит, что если станет нашим посланником, как того хочет Кортес, это будет значить, что он трус.

Марина хранила молчание, но слушала внимательно, как и пленники. Оуэну хотелось найти способ поговорить с Хавьером внутри этой симуляции, но он не видел такой возможности – по крайней мере, модель «Анимуса», которую разработал Монро, этого не позволяла. Было трудно просто взять и вжиться в тело и мысли этого конкистадора, его предка-расиста. Оуэну было трудно признать, что в нем самом были эти воспоминания, что гены этого человека были вплетены в его собственную ДНК.

Марина что-то сказала Агиляру, священник кивнул и ответил. Затем оба направились к двери.

– Куда вы? – спросил Альфонсо.

– За капитаном, – ответил Агиляр.

– Но пленник не связан, – сказал Алонсо, указывая на пленного вождя.

– Я полагаю, ты присмотришь за ним, – сказал Агиляр и вышел вместе с индейской женщиной.

Альфонсо встал в дверях так, что его тень, раздутая и огромная, падала на пол перед ним. Первый пленник, более понятливый и смирный, мотал головой и довольно жестким тоном говорил с вождем. Затем он пошел в угол дома, где находился спальный коврик, и улегся спиной к собеседнику. Вождь не отвечал и не сводил с Альфонсо суровый взгляд, а дрожь его жесткой челюсти заставила того не убирать руку с рукояти меча.

Мгновение спустя из угла послышался храп, и Альфонсо еще раз про себя отметил лентяйство этих индейцев, хотя Оуэн желал, чтобы он заткнулся. Но не было способа заставить воспоминание замолчать. Ему нужно было терпеть, не имея возможности поговорить с Хавьером. Время шло, напряжение в хижине возрастало. Вдруг снаружи послышались голоса. Оуэн гадал, что испанцы намерены делать с Хавьером, если его предок снова откажется сотрудничать. Оуэн не знал, сможет ли он просто сидеть и смотреть, если с Хавьером случится что-то плохое. Но пока что он делал все возможное, чтобы не пересекать ту мысленную линию, которая отделяла его сознание от сознания Альфонсо. Хавьер, похоже, делал то же самое, чтобы они могли и дальше исполнять свои роли охранника и заключенного.

Кортес зашел в дом, все еще в доспехах, и солнце за спиной освещало его плечи, так что Альфонсо пришлось сощуриться из-за бликов. Марина и Агиляр проследовали внутрь за капитаном. Альфонсо кивнул.

– Осторожно, сеньор. Пленник не связан.

– Я знаю, – ответил тот. – Это не важно.

Голос капитана и спокойная манера, с которой тот держался, натолкнули Альфонсо на мысль, что ему и самому это уже не важно.

– Этих людей кормили? – спросил Кортес.

– Так точно.

– Я доволен, – Кортес повернулся к Агиляру. – Вы заверили его в наших мирных намерениях?

– Да, – кивнул Агиляр.

Оуэн недоумевал, как это вообще было возможно, учитывая сражение, в котором они столкнулись, но у Альфонсо, кажется, таких сомнений не было.

– Сделайте это еще раз, – приказал Кортес. – В моем присутствии.

Агиляр заговорил с Мариной, затем она перевела его слова пленнику. Когда она обратилась к пленнику, он, кажется, смягчился, а его голос звучал уже не так настойчиво, как раньше.

– Этот человек интересуется, когда его принесут в жертву, – сказал Агиляр.

– Скажите, что мы избавим его от этого, – произнес Кортес. – И наградим его дарами.

И снова последовала все та же схема переговоров и предложение стеклянных бус, которые капитан использовал, чтобы подкупить индейцев и переманить их на свою сторону. На этот раз пленник принял их.

– Он говорит, что не хочет бежать от своей судьбы, – сказал Агиляр. – Он верит, что ему суждено умереть в качестве военнопленного. И стать жертвой нашему богу.