Стражи времени - Сергей Ванин Страница 10

Впрочем, одна мечта у Борзяка все же появилась. Он возжелал иметь домик у Черного моря. Вася начал мечтать о нем сразу, как оказался в Ялте. В первый же день, приехав в этот замечательный город, Василий понял, что хочет здесь остаться, не навсегда, конечно, но на время. Как человек неглупый и практичный, Вася понимал, что жить нужно в Москве, в столице. Там кипит жизнь, бьется пульс огромной страны, а в Ялте нужно отдыхать, отдыхать душой и телом, купаться, загорать, принимать воздушные ванны. Дома и большие и поменьше здесь продавались. Но все было настолько дорого, что даже Васиных капиталов хватило бы разве, что на собачью будку. Здесь имели дачи знаменитые артисты, художники, выдающиеся ученые и военачальники, а также темные личности различных мастей, которые пытались «косить» под советскую элиту и получалось это у них довольно успешно.

Тут же, в Ялте Шалый «обнес» дачу известного артиста. Навар был небольшой, артист, похоже, большую часть денег с шиком проматывал, но кое-что Борзяк все же прихватил. Денег могло бы хватить на шикарный отдых, но в тот же вечер, ужиная в местном ресторане «Крымский берег», Борзяк свел знакомство с очкастым инженером, за одним столиком с которым оказался. Инженер, сверкая очками и промокая лысину платком, с восторгом живописал прелести экскурсионной поездки по окрест лежащим поселкам. Осмотр местных достопримечательностей настолько вдохновил инженера, что он тут же предложил Василию выпить за знакомство. Очкарик, заказав бутылку дорогого вина и, угостив Василия, принялся рассказывать о себе. Оказалось, что знакомец имеет честь трудиться на огромном машиностроительном заводе в Свердловске. А сейчас находится на лечении в санатории «Лазурный». Кроме всего прочего, инженер сообщил, что во время отпуска, в свободное от процедур время, присмотрел себе небольшой домишко. Правда, дачка маленькая, зато от моря недалеко и стоит не так дорого. Шалый тут же навострил уши. Цену инженер сообщил такую, что Василий присвистнул.

— Хорошо же у нас инженеры на уральских заводах получают, если для них такая цена маленькой дачки считается недорогой, — подумал Шалый.

Инженер порядком накачался, после бутылки вина они выпили графинчик коньяку, а закончили водкой. Уралец пьяно вздыхал, постоянно протирая стекла очков.

— Скучно вот только здесь по вечерам. Днем процедуры, на пляж можно пойти. Оркестр на набережной играет, дамы туда-сюда дефилируют. А сейчас чего? Танцверанда закрылась. А время детское, одиннадцать вечера всего натикало. Может, в картишки перекинемся? — вяло поинтересовался инженер.

Василий уставился на нового знакомца с явной издевкой.

— Во что играть будем, извините, в дурачка подкидного на шалабаны? — сказал Борзяк, а сам подумал, — Во, очкан распалился, может обуть его, тепленького? Сам ведь просится, интеллигент хренов.

— Зачем же в дурачка, да еще на шалабаны, — обиделся инженер. — Играть будем хоть в преферанс, хоть в буру, хоть в очко. А насчет шалабанов, увольте, солидные люди на интерес играют. Финансы имеются, вот, — совслужащий достал из внутреннего кармана пиджака и потряс перед Васиным носом увесистой пачкой ассигнаций.

Василий в лагерной жизни не претендовал на звание каталы-профессионала, но поигрывал и, весьма неплохо это у него получалось временами.

— Когда только этот «лох ушастый» в буру да в очко выучиться играть успел? На партсобраниях, что ли, они на заводе своем упражняются? — успел подумать Борзяк. Но мысль эта, едва возникнув в разомлевшем от алкоголя и вечерней курортной неги, мозгу, тут же упорхнула. На место здравой рассудительности пришла опьяняющая и всепоглощающая жадность, желание по легкому завладеть довольно внушительной суммой, которую Василий намеревался «откатать» у уральца. Играть решено было в номере у инженера.

Уральский интеллигент достал из ящика стола нераспечатанную колоду и предоставил право открыть коробочку сопернику. Тот вскрыл, сбросил оберточную бумагу, пробежал привычно пальцами по рубашкам карт. Крапа не было, колода была чистая. Но, что-то все же беспокоило Шалого. Хотя видимых причин для беспокойства не было.

Началась игра в буру, инженер отдал первые четыре партии. Вася довольно крупно выиграл, но радости от этого не испытал. Наоборот, он ясно осознал, что его «катают». Инженер трезвел на глазах. Пятую сдачу отыграл уралец. «Хотя, какой он к черту уралец, — подумал Борзяк, — шулер, катала типичный. Как же я так оплошал?». Соперник начал выигрывать партию за партией. Василий не мог даже понять, как он передёргивает карты. Казалось, что идет честная игра. Но этого не могло быть, у Василия на выигрыш не было ни единого шанса, катала был высочайшего класса. Раньше Борзяку таких встречать не доводилось. К моменту, когда дверь номера открылась и, в комнату вошли трое мужчин, Шалый, проигравший всю, имеющуюся у него наличность, угрюмо взглянул на вновь прибывших. Он здорово влип, это было ясно, но неясно было, как теперь выпутываться….

— Наше вам с кисточкой, — один из вошедших полный, хорошо одетый мужчина небрежно махнул рукой катале, — отдыхай, ты свое дело сделал, баклана в западню заманил.

Борзяк внимательно присмотрелся к полному. Лет под пятьдесят, лицо рыхлое, дряблое, волосы длинные, как у попа. Левая ноздря порвана, срослась неправильно, шрам идет по всему носу. Толстяк ухмыльнулся, обнажив золотые зубы и, побарабанил пальцами по столу. На правой руке незнакомца отсутствовал мизинец. Он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и, на шее показался красный рубец.

— Паша-Ломовик! — пронзила Василия страшная догадка. — Бандюга с дореволюционным стажем, каторжанин, убивший за свою жизнь людей больше, чем он, Борзяк, папирос выкурил.

Борзяк слышал о «подвигах» Ломовика. Работал Паша под ломового извозчика. Выезжал на дело всегда один, одетый в рваный армяк и треух. Подъезжал к бойкому месту, где толпился торговый люд. Базары, лабазы, вокзалы были излюбленными местами Паши. Подряжаясь вести товар, он никогда не торговался, создавая впечатление сговорчивого простака, соглашался на цену, которую предлагал за работу купчик. Погрузив на подводу товар, Ломовик завозил клиента в укромное местечко, где безжалостно убивал и вычищал карманы жертвы. Товар же Паша сбрасывал по смехотворным ценам знакомым барыгам. Царская полиция сбилась с ног, разыскивая неуловимого бандита. Десятки переодетых под мелких торговцев агентов охранки напрасно ловили на живца Пашу. Обладая поистине звериным чутьем, он обходил все ловушки.

Взяли его случайно. Напившись в гостях у знакомой проститутки, Паша потерял бдительность и выболтал публичной девке правду о своих подвигах, подкрепляя рассказ демонстрацией огромного количества имевшихся у него банкнот. Проститутка, позарившись на обещанную полицмейстером Москвы крупную награду, сдала Ломовика властям. Власти определили его на пожизненное каторжное времяпрепровождение. Перед самой революцией Паша с каторги сбежал и, ничуть не теряясь, возобновил свою деятельность. Теперь Ломовик организовал банду уличных извозчиков, грабивших и убивавших без всякой жалости своих пассажиров.

Приход к власти большевиков только подогрел Пашины аппетиты. Новым властям стоило немалых трудов вновь упрятать Пашу на нары, но срок на этот раз вышел ему небольшой. Большевики посчитали Ломовика жертвой царского режима и попытались наставить на путь истинный неисправимого громилу и убийцу. Перевоспитать Ломовика не удалось, но, выйдя на свободу, Паша стал действовать более осмотрительно, переключившись на оргабления зажиточных граждан страны Советов.