Парень, который будет жить вечно - Фредерик Пол Страница 103

Потом стало еще хуже.

Я вяло ковыряла одно из блюд, приготовленных Гипатией, и краем глаза смотрела современную постановку «Гамлета», выведенную Гипатией на экран, когда услышала за собой покашливание «я-опять-здесь». Повернувшись, я увидела, что она не в своей обычной одежде пятого века. Она очень прямо сидела на жестком стуле и была одета в прекрасно скроенный костюм личного секретаря. По этим признакам я поняла, что она собирается сказать мне что-то неприятное.

Я подготовилась.

— Давай. В чем дело?

— Не хочется отрывать вас от еды, босс, но Вэн со всеми Древними улетел на своем корабле. Считают, что он направляется за пределы Ядра.

Я пожала плечами.

— Скатертью дорожка. Значит ли это, что можно больше не опасаться взрыва какой-нибудь звезды?

— Не знаю. Но я хотела сказать не об этом.

Тут я окончательно поняла, что мне предстоит услышать что-то очень неприятное. И почувствовала, как напряглись все мышцы.

— Черт побери, что именно?

Она ответила:

— Милая, установлено, какой корабль он похитил. Корабль пилотировал Достигающий. Вероятно, Стэн и Эстрелла — и Соль — все еще на его борту.

II

Уже в тот момент я подумала, что она облекла свое сообщение в странную форму. Но тогда у меня были более неотложные мысли.

Дело в том, что у меня никогда не было много друзей. Я говорю не о наемных работниках и не о детях, живших на моем острове. Я говорю о друзьях. О тех, кого обнимаешь, просто потому что рад их увидеть. Сейчас, в Ядре, друзей у меня было еще меньше. Не считая Гипатию, их у меня всего трое. Эстрелла, Стэн и Соль. И теперь всем троим грозит смертельная опасность.

Я ничего не могла с собой поделать. Сорвала злость на Гипатии. Она приняла это достойно — в этом отношении у нее большая практика. Мне это не помогло, к тому же она явно не была виновата в катастрофе. Поэтому я велела ей найти мне лучших козлов отпущения, чтобы я могла выплеснуть свой гнев на них.

Она послушалась. Или только так сказала. Но ни один из кандидатов на упомянутую роль не явился на ее зов. Вероятно, Термослой и Зигфрид были очень заняты, пытаясь справиться с ситуацией. Но не настолько. Если бы захотели, могли бы найти время. Нет, причина была в другом. Они просто избегали меня.

И правильно. Я не была готова к спокойным разговорам.

Гипатия продолжала сообщать мне новости. На Планете Одной Луны никто не пострадал; виртуальные слуги Вэна, вооруженные электронными хлыстами, просто загнали на корабль всех Древних и их надзирателей, которым не повезло оказаться на дежурстве. Корабль Достигающего относился к числу совершенно новых и сверхбыстрых кораблей Снаружи, так что никакой надежды догнать его не было, хотя это и пытались сделать. Точное расположение уничтожающего тяготение оружия, которое могло взорвать Лишенную Планет Очень Большую Белую Очень Горячую звезду, не было и, возможно, никогда не будет установлено; предполагалось, что оно находится на орбите, но настолько мало, что обнаружить его нельзя. И так далее. Множество новостей, и все плохие.

Но у меня по крайней мере было время успокоиться. Конечно, я не перестала злиться. Я была зла как никогда, но теперь гнев был направлен на этого скользкого типа, Вэна, а не на тех, на кого я вначале хотела накричать. К тому же я была опечалена. Я имею в виду такое настроение, когда вы вдруг обнаруживаете, что у вас течет из носа и слезы бегут по щекам, даже если вы думаете о чем-то другом. Так я себя чувствовала, когда цунами Килауэа уничтожило мой прекрасный маленький остров Раивеа.

Я несколько минут сидела размышляя; Гипатия тем временем хлопотала вокруг. Краем глаза она странно поглядывала на меня — вероятно, смотрела, не собираюсь ли я вспылить. Когда она попыталась вновь заинтересовать меня едой, я покачала головой.

— Я не голодна, — сказала я. Еще немного подумала, и у меня появилась идея. Не знаю, хорошая ли, но я сказала: — Пригласи этого проклятого повара, Марка Антония, ко мне.

Не знаю, что она ему сказала, но он появился — не лично, впрочем, а только на экране.

— В чем дело? — спросил он. — Я очень занят.

Я не собиралась терпеть хамство ни от него, ни от кого-либо другого.

— Черт побери, — сказала я, — это надо остановить. Вы должны что-то сделать.

Он холодно посмотрел на меня.

— Что именно?

— Вы должны отправиться за ними! Вернуть их. Мне плевать, что для этого потребуется, понятно?

— Я вас понял, — ответил он и исчез. Никакого прощания. Просто исчез с экрана.

Вот что можно назвать смешанной реакцией. Он прекрасно понял, чего я хочу. Но я не знала, предпримет ли он что-нибудь, а когда повернулась, Гипатия бросила на меня еще один весьма подозрительный взгляд.

Я теряла терпение.

— В чем дело?

— Милая, — сказала она куда сочувственней, чем требовала ситуация. — Я понимаю, что вы чувствуете.

Обычно когда Гипатия говорит нечто подобное, она нарывается на настоящий скандал. Но на этот раз я была слишком расстроена, чтобы скандалить. Я глубоко вдохнула и взяла себя в руки.

— Дай мне выпить, — приказала я. Когда она прикатила тележку, я определилась — водка со льдом, которая мне нравится, — и сказала: — Я знаю: ты считаешь, будто знаешь, что я чувствую. Что, по-твоему?

Гипатия встала с дивана, на котором полулежала, и подошла ко мне. Выражение ее лица было сочувственным, как и голос. Думаю, она погладила бы меня по голове, если бы могла.

— Они того не стоят, — сказала она. — Мужчины!

Я опустила стакан и сердито посмотрела на нее.

— При чем тут мужчины?

Она чуть попятилась, но упрямо сказала:

— Всегда мужчина — тот или другой. Робин, Вэн, Билл Тарч и остальные. Вам никак не удается победить свои железы.

Меня удивило, что даже Гипатия ставит Вэна в один ряд с Робом Броудхедом или даже с Биллом, хотя я понимала, что, с ее точки зрения, все мужчины — насильники и негодяи…

Потом я догадалась, о чем она говорит.

— Ради бога, Гипатия, вбей себе в голову, что я не гоняюсь за Стэном Эвери.

Она не ответила ни да, ни нет. Только бросила на меня долгий, понимающий взгляд и сказала:

— Я знаю. Вы с этим ничего не можете поделать: вы ведь пленница своих яичников…

Думаю, выражение моего лица ее остановило.

— Стэн еще ребенок, — сказала я — вероятно, скорее рявкнула.

На это она ничего не ответила. Даже не упомянула, что в сравнении с моим возрастом большинство моих любовников дети, хотя это справедливо. Она вообще ничего не сказала. Только еще раз посмотрела с терпеливым всепонимающим выражением.