Ритуал. Эпизод первый - Виталий Останин Страница 11

Свет над головой погас. Она уже приготовилась к тому, что из темноты на нее напрыгнет насильник, но минута шла за минутой и ничего не происходило. Только голос сверху кому-то за что-то раздраженно выговаривал.

— Я не понимаю, — услышала девушка, проваливаясь в беспамятство.

И не сразу поняла, что голос другой, не рычащий. И звучал он вполне по-людски, и говорил по-русски:

— Я не понимаю. Должно было сработать!

При ближайшем рассмотрении «серебрянки» оказались неплохими ребятами. Для нелюдей, естественно. Гном — легкий в общении и практически лишенный снобизма своего племени, орк — доброжелательно настроенный трудоголик, даже эльфка оказалась вовсе не такой сучкой, которой я ее себе представлял до знакомства. То есть она, конечно, была высокомерной, заносчивой, каждое ее слово было буквально пропитано чувством превосходства, но трудно ожидать иного от существа, которое прожило уже несколько человеческих жизней и вовсе не собирается на этом останавливаться.

Так что нормально. Главное — сработались. Вчерашний день показал, что они пусть и не специалисты в полицейской работе, но хотя бы энтузиасты. Вон как у всех глаза загорелись, стоило только призраку следа появиться. Инстинкты сыскаря, они такие.

Хотя, может быть, они просто очень хотят раскрыть это дело, показать себя в выгодном свете перед своим начальством и свалить из нашей дыры? Как по мне, тоже вполне себе мотив — любой сгодится, лишь бы результат был.

С утра, по дороге на работу, я зашел в кофейню. Хотел взять кофе на всех. Четыре стакана — нормальный такой жест новичка, отлично подходящий для укрепления отношений в отделе. Практически традиция, в любом отделе никто и не подумает о попытке подхалимажа.

Потом представил себе недоуменный взгляд гнома — кофе? Вы что, люди, реально пьете эту горькую жижу вместо пива и меда? Или непроницаемую морду орка, с которой тот возьмет стаканчик и, ни слова не сказав, вернется в свой кабинет. И, наконец, эльфка… После вчерашнего она точно увидит в этом жесте попытку подмазаться к руководству в ее лице.

В общем, я взял один стакан с американо и отправился на работу. Обойдутся без кофе… нелюди!

Сегодня утром весь состав Серебряной Секции являл собой пример того, как должна работать спецслужба, пусть бы и делать это ей приходилось один раз в году. Ноб, матерясь, бегал между лабораторией — так я прозвал каморку, в которой хранилось гномье оборудование для работы с мнемоническими данными — и вторым чуланом, где, видимо, хранил другое оборудование. Шар’Амалайя в это время гоняла двух технарей, устанавливающих в ее кабинете большую прозрачную доску с торчащими из нее проводами. И только Годрох ничем таким занят не был.

Орк выглядел плохо. Очень плохо, будто вчера после долгого дня, полного событиями и утомительной работы, он вдруг решил по дороге домой зайти в бар и пропустить там стаканчик-другой. А потом не смог остановится и бухал до ура. После чего глянул на часы и отправился на службу. Растительность на его лице стояла дыбом, густые волосы, которым бы больше подошло определение «шерсть», свалялись и спадали на лицо, а глаза смотрели на мир через мутную, похожую на катаракту, пленку.

— Это же кофе? — хрипло спросил он, увидев меня.

— Американо…

Но ментат уже не слушал. Выхватив бумажный стаканчик у меня из рук, он буквально влил в себя довольно горячий напиток, после чего вернул пустую тару мне.

— Спасибо, Антон! — с чувством проговорил орк уже практически нормальным голосом. — После вчерашнего никак в себя прийти не могу. Ноб, скотина подгорная, не откалибровал визор, с которым я вчера работал, так что я с полуночи едва живой. Кофеин помогает, но ненадолго.

— Спрашивать надо было! — пробурчал гном, пробегая мимо нас. — А то все быстрые такие: все, есть картинка, вывожу на печать! Оборудование полгода, если не больше, стояло без дела, конечно фокусировке конец!

Я сочувственно покивал орку, сделал осуждающее лицо, когда смотрел вслед гному, и перевел взгляд на пустой стаканчик кофе в своей руке, из которого успел сделать от силы пару небольших глотков.

— Это биоразлагаемый картон? — спросил вдруг выглянувшая из кабинета эльфка. — Вторичное сырье?

Видя, как я с недоумением пожимаю плечами, Амалайя соизволила объяснить:

— Если берешь что-то в одноразовой посуде, обязательно убедись, что она биоразлагаемая и изготовлена из вторсырья. Разумных на планете очень много и темп потребления просто невероятно высок. Единственный путь, который позволит следующим поколениям жить, а не выживать в условиях отсутствия ресурсов, это многократный цикл использования сырья.

— Госпожа! — взвыл Годрох. — Только же голову отпустило!

— Прости-прости! — выдохнула эльфка и ретировалась обратно в кабинет, откуда уже голосом, лишенным интонаций, сообщила: — Планерка через десять минут. Годро, сходи уже за кофе.

— Я с тобой, — сообщил я. Надо было послушаться первого позыва и взять кофе на всех.

Собрались в кабинете Амалайи не через десять, а через пятнадцать минут. Орк, вливший в себя три американо, выглядел вполне пристойно. Гном с виноватым видом протянул ему небольшой обруч.

— Этот-то хоть откалибровал? — мрачно взглянув на протянутый ему предмет Годрох.

— Все в лучшем виде, Годро! — отозвался Ноб. — Сам все проверил, что надо — подкрутил.

— Смотри… — мрачно пообещал ему ментат.

Вздохнув, как в воду прыгая, он натянул обруч на голову. Прозрачная доска посреди кабинета тут же ожила и засветилась.

— Вроде, нет сопротивления, — протянул орк.

Глаза он прикрыл и на доске тут же замелькали руны гномьего алфавита.

— Старые боги, какой же ты бракодел, Ноб, — без злости пробурчал орк. — Слабо было интерфейс поменять на нормальный язык?

— Это орочий у тебя нормальный? — рассмеялся гном. — Все руноскрипты пишутся на гномьем, чтоб ты знал! Даже если создает их не гном! Это международный язык всего, что связано с техникой и артефакторикой! Но там есть галочка в настройках, посмотри в верхнем левом углу. Называется «выбрать язык пользователя».

— Ага, вижу, спасибо.

Гномьи руны и правда сменились на орочьи письмена. Вслед за ними на экране быстро замелькали образы: какие-то расплывчатые картинки, цветовые пятна, рябь и снег. Закончилось все появлением в центре вчерашней мнемограммы, на которой два человека расставляли на земле зажженные свечи. Ни лиц не разглядеть, ни даже высокие они или низкие — просто горбатые тени, подсвеченные тускло горящими свечами. И аурой. Черт его знает, как с памяти тетки Гордох «скачал» и их расовую принадлежность, но факт остается фактом — перед нами были люди.

— Итак, наши подозреваемые — люди, — начала эльфка, буквально повторяя мои мысли, но орк, все также не открывающий глаза, без всякого почтения ее перебил: